Время лживой луны

– Очень любопытно! – Петрович закинул автомат за спину. Пальцы его забегали по клавиатуре ПДА. Исследователь взял верх над бойцом, и осторожность уступила место азарту. – Похожее поверье бытовало в Китае. Правда, касалось оно только кошек…

– Ну, по мне, так все это – сказки бабкины, – перебил, не дослушав, Антип. – Однако ж другие думают иначе. А к традициям, сами небось понимаете, следует относиться с уважением.

– Да о чем разговор!

Заведя руку за спину, Макарычев отстегнул подвешенную к рюкзаку переноску.

Почуяв неладное, Спиногрыз недовольно заворчал.

Глава 8

Поселок, а скорее, все же деревенька небольшая, состоял из полутора десятков домов, разбросанных как попало среди кустов и деревьев, таких же корявых и нескладных, как и повсюду. Дома были как старые, вросшие в землю по самые окна, выглядывающие из-под съехавших крыш, будто дикие звери из нор – глаза желтые, злющие, – так и новые, крепкие избы-пятистенки с кирпичными печными трубами, высокими крылечками и резными наличниками на окнах. И едва ли не в каждом окне горел свет.

– В окнах, между прочим, стекла вставлены, – подобравшись к сержанту справа, едва слышно произнесла Тарья.

– Вижу, – Макарычев поправил рукой переноску, в которой сидел кот, чтобы не била сзади по бедрам.

– Откуда стекла?

– Оттуда же, откуда и электрогенераторы. Бравый вертолетчик Валерка в обмен на галлюциногенные грибочки привозит.

– Кстати, надо бы взглянуть на эти грибы, – заметил Петрович.

Возле каждого дома, как и полагается, сарай для скотины и огородец небольшой. Ерохин сразу, как сельский житель, обратил внимание на то, что грядки грамотно приподняты, чтобы растения не гнили, и обнесены деревянными опалубками, чтобы грунт не расплывался.

В центре деревни стояла рубленая церковь с высокой, метров восемь вверх, колокольней и большим деревянным крестом на самом верху.

– А ведь не слышали мы колокольного звона, – посмотрел на провожатого Макарычев. – Точно, не слышали.

– Ну, нет колоколов-то, – как бы извиняясь, развел руками Антип. – Откуда их взять-то?

– А как же вертолетчик ваш Валерка?

– Не, он колокол достать не может. Спрашивали уже.

– Зачем же тогда колокольня, если колоколов нет?

– Как это зачем? Полагается!.. А вот и мой домишко.

Антип подвел гостей к стоящему на отшибе дому под крышей из дранки, крыльцом в девять ступенек и прилепившимся сбоку скотным двором. Хозяин распахнул дверь, и на бойцов пахнуло домашним теплом, запахом свежего хлеба, жареной картошки с луком и то ли не добродившего кваса, то ли чуть подкисшего молока. Прямо в прихожей под потолком висела энергосберегающая электрическая лампочка. И не просто на голом шнуре, а с красивым стеклянным плафоном, матовым, с нарисованными бабочками и похожими на колибри птичками. Дверь в комнату была обита черным дерматином с утеплителем – чтобы холод зимой не забирался. Из-за двери доносились звуки музыки. И было это вовсе не церковное песнопение и даже не Кобзон, а какой-то разухабистый новомодный шлягер-пятиминутка, что в столице можно услышать из приоткрытого окошка едва ли не каждого проезжающего автомобиля. Что-то про разбитое сердце, голубые глазки и круглые попки.

Макарычев с Синеглазом удивленно переглянулись. Как-то не вязалась вся эта обстановка с образом религиозного фанатика, всю свою жизнь прожившего на болоте среди двух десятков таких же капитально отставших от цивилизации родственничков. Что и говорить, странны дела твои, Господи. И более того – чудны и непонятны.

Переломив двустволку и вытащив из стволов патроны, Антип повесил ружье на крючок и приоткрыл дверь в комнату.

– Ну, жена! Принимай гостей! – обернувшись, мужичок рукой сделал знак бойцам. – Заходите, служивые! Не стесняйтесь! Рассаживайтесь! А я ща вернусь. У тебя какой размер? – глянул он на Игоряшу.

– Сорок второй, – ответил тот.

Антип подмигнул Игоряше и юркнул за дверь, ведущую на скотный двор.

Петрович снял с крючка хозяйское ружье, внимательно осмотрел его и тихонько свистнул. Ижевская безкурковая горизонталка с дополнительным третьим, нарезным стволом, расположенным под двумя гладкоствольными. Изготовлена в одна тысяча девятьсот семьдесят втором году. А на вид – так совсем новенькое. Даже на лакированном деревянном прикладе – ни царапинки.

Из всего взвода только Ерохин, приличия ради, войдя в комнату, решил перекреститься на старую почерневшую икону с лампадкой в красном углу. Да и то положил крест слева направо.