Ошарашенное молчание длилось долго, первым выкрикнул Агутин:
– Но как же… а не окажется ли, чта это липа подстроена силами спецслужб, чтобы ужесточить правление? И отодвинуть демократическое вхождении территории России в страны Европы?
– Да-да, – сказал Новодворский, воспрянув. – Сами же завезли туда пару грузовиков с винтовками, а теперь начали зачистку!
Я ответил суховато, резанули слух слова «территории России»:
– Кроме того, обнаружены подземные бункеры. Не простые норы, а с укрепленными стенами из толстого бетона.
Карашахин вклинился:
– Простите, что прерываю, но уже захвачено около сорока боевиков с оружием в руках.
– Спасибо, – ответил я, в груди в самом деле слегка отпустило. – Вы сможете с ними встретиться и переговорить.
Новодворский сказал властно:
– Господин президент, это неслыханно! Такие решения были приняты без санкции правительства? Я просто требую, чтобы нам позволили встретиться с этими борцами за свободу и переговорить немедленно!
– Сейчас с ними разговаривают следователи, – отрезал я. – Потом – да, потом беседуйте.
– До самого приведения приговора в исполнение, – добавил Сигуранцев негромко, но я услышал. Похоже, услышали и другие. Новодворский дернулся:
– Это у вас такие шуточки?
– Да, – ответил Сигуранцев и посмотрел ему в глаза. Повторил с наслаждением: – Да, такие вот шуточки, господин Новодворский…
Я опустил ладони на стол, все настороженно следят за каждым моим движением, веселость и непринужденность как ветром сдуло, а я сказал твердым голосом, веско и стараясь чеканить каждое слово, чтобы подавить споры еще до их рождения:
– В связи с чрезвычайным положением я принял на себя несколько расширенные полномочия. Всего лишь несколько, а не так чтоб уж очень. Но прошу учесть, что действовать будем быстрее и жестче. Это относится не только к кобызам.
Новодворский побледнел, поинтересовался чужим голосом:
– А к кому еще?
Я покачал головой:
– Валерий Гапонович, вы же не ждете, что я вот так сейчас начну перечислять, где ужесточим контроль? Везде ужесточим. Совсем недавно трудолюбивый и работящий народ усилиями наших правозащитников превратился в толпу, что жаждет только расслабляться, балдеть, отдыхать, отрываться, требует panem at circenses, а любые работы готов спихнуть на украинцев, узбеков, армян… Да, ужесточим. Да, заставим работать. Сперва – косвенно.
– Как?
– Почистим злачные места.
– Как? – повторил он. – Или по старой формуле: «Нет человека – нет проблемы»?
Он смотрел требовательно, веселость ушла, передо мной жесткий и сильный лидер, даже сильнее меня, я – всего лишь мягкотелый университетский профессор, я не умею вот так в любом месте сбивать из ничего партию и становиться лидером.
– Почему, – сказал я тихо, – почему такая ирония над вообще-то верной формулой? Мол, упрощаете жизнь, избегаете сложных проблем… Проблем не следует избегать, когда дело касается освоения космоса или куда бросить больше средств: на борьбу с раком или СПИДом. А когда речь об убийцах, насильниках и прочей отморози, то это преступление перед обществом: строить для них отдельные помещения, выделять для охраны, лечения и обучения массу людей, что могли бы быть заняты в более интересном и нужном деле! Когда-то верно говорили, что не нужно бороться за чистоту, а нужно просто убирать мусор. Так вот нужно просто убирать мусор человеческий. Из собственного жизненного опыта знаем, что, когда мусор убираешь, он перестает… плодиться. А если и появляется, то редко и очень мало.
Вошел Карашахин, я увидел его посеревшее лицо. Никто еще не замечал его, Карашахин выдавил слабую улыбку.
– Простите, – сказал я, поднимаясь, – отлучусь на минутку. Пока продолжайте.
С Карашахиным прошли мимо Ксении, у нее бесстрастный вид, но по глазам вижу, обижена, такие вещи не должны проходить мимо личного секретаря. Карашахин огляделся по сторонам, понизил голос до шепота:
– Плохие новости из-за океана. Командующий седьмым флотом в США отменил отпуска офицерам, а всем матросам велел вернуться на корабли.
– Это его инициатива? Или распоряжение департамента?
– Департамент еще не собирался.
– Плохо дело, – сказал я. – Значит, этот адмирал Пенлис… так его фамилия?.. уверен, что ему предстоит пересечь Тихий океан. А он старая лиса, хреновый адмирал, но политик с тонким нюхом.
– Похоже, что так, господин президент.