Я – сингуляр

Я посмотрел внимательно, промотал ролик еще разок, замедляя движение на самых пикантных кадрах, даже остановил и сделал пару скриншотов.

– Да нет, – сказал я наконец с сомнением, – у надувных все же получше. Еще один плюсик в пользу высоких технологий. Пойдем, там яичница остывает.

Она возмутилась:

– Да иди ты со своей яичницей!

– Лариска, – сказал я отечески, – я по мордочке вижу, ты проголодалась.

Она отмахнулась:

– Может быть. Но сейчас не до еды. Что же делать, что делать… Ты не бреши, пока у надувных нет внутри компьютеров… преимущество у нас!

– Не скажи, – возразил я. – У нормальных мужчин какие требования к женщинам? Чтобы лежала – раз, молча – два.

Она снова отмахнулась, уже не слушая:

– Славик, давай побыстрее сделаем и со мной такое же?

– А я при чем? – удивился я. – Тебе нужен просто оператор. Ну, можно еще осветителя. И гримера.

Она огрызнулась:

– Мало, сам видишь! А ты в своей фотожопе из мухи слона делаешь, и все видят натурального элефанта!

– Это не в фотожабе, – поправил я автоматически, – но для тебя, Лариска, сделаю, если не слишком сложно. Хоть двух элефантов.

– Ну давай-давай, берись!

Она подтащила мне кресло, я запротестовал и настоял, чтобы сперва яичницу. Лариска моментально оказалась на кухне, и когда я подошел и сел за стол, ее порция уже исчезала, словно горсть снега на раскаленной сковородке.

– Ну ты и… – сказал я обалдело. – Молодец!

– Да проголодалась я, – промычала она с набитым ртом, – проголодалась… Все, пойдем.

– Дай доесть, – взмолился я. – Удавлюсь же…

Она сказала с отвращением:

– Все жрешь и жрешь… Куда в тебя столько влазит?

Не дожидаясь, когда прожую последний ломоть ветчины, она выпихнула меня из кухни в комнату к компу, но, когда мышка скользнула под ладонь, я быстро вошел в привычный мир и темп, пальцы гоняют курсор по нужным пиктограммам, в черепе застучала мысль: виртуальный мир – да, наркотик. Но в такой же мере наркотик и кино, и даже книги. Но если отобрать книги и кино, человек все равно найдет способ уйти в виртуальные миры без всяких компьютеров, книг и дисков с фильмами… просто лечь и помечтать.

А можно даже и не ложиться. Этот наркотик, увы, у нас всегда при себе, а шприц наготове. Чуть какая неприятность – сразу можно вколоть себе в вену грезу, как расправляешься с обидчиком, становишься миллионером, а Люська горько жалеет, что показала сиськи не тебе, а Кольке.

Так что не надо про комп и этот проклятый Интернет, что, оказывается, зомбирует – слово-то какое! – и заставляет людев убивать. Да еще бензопилой, ага. Любая книга, если на то пошло, зомбирует. И чем книга лучше, тем зомбирует сильнее. А самые великие зомбисты – Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов и всякие разные Бунины…

– Есть, – сказал я, выныривая из размышлизмов. – Как тебе эта?

Лариска наморщила лоб.

– Гм… а пооткровеннее, но так, чтобы не совсем откровенно, а вроде бы подсмотрено… У тебя же есть?

– Давай пошарим…

Я вывел на весь экран thumbnails, у меня великое множество Ларискиных фоток: и она любит фотографироваться, и я первые дни щелкал затвором безостановочно, гордый тем, что передо мной раздевается такая красотка.

– Вот этот, – сказала Лариска. – Нет, вот этот!

– Точно?

– Не знаю, – призналась она. – Посмотрим еще. Сделай покрупнее.

– Долго придется выбирать, – предупредил я.

– А что, к тебе кто-то придет на ночь? – спросила Лариска и, не дожидаясь ответа, сказала деловито: – Я вам мешать не буду. Если понадоблюсь, могу даже поассистировать.

Я пробурчал:

– Да никого не жду.

– Тогда нет проблем, – решила она. – О, вот эту!..

Я развернул на весь экран указанную фотку, Лариска на ней в самом деле не видела, как я ее щелкнул, очень умело ухватив в движении, когда закидывает ногу на седло велосипеда, а разогретая и налившаяся кровью от интенсивного движения пилотка очень зовуще и эротично приоткрылась, выпустив внутренние губы, тоже набухшие и ярко красные, словно напившиеся крови гигантские комары.

– Хороша, – признался я. – Настолько, что я бы ничего не трогал.

– Нет, – возразила она, – давай вот здесь увеличь, здесь раздуй, а вот тут чуточку добавь алости… Так нежнее. Словно солнечный луч пронизывает.

– У тебя такими бывают уши, – заметил я.

– Сделай таким и там, – сказала она настойчиво. – И клитор увеличь.

– А его зачем?

– Сейчас модно крупный!