Я – сингуляр

Василиса кивнула, поддерживая мужа:

– Да. Сейчас вся цивилизация – для человека. Это раньше ужас что было: великие стройки коммунизма, где людей гробили то на строительстве пирамид, то на копании Суэцкого канала через Панамский перешеек, то на строительстве Ленинграда… а теперь ничего не строим, сейчас живем и радуемся!

Я развел руками.

– Говорят, прогресс согласного едет, несогласного – тащит.

– А если все не согласны? – поинтересовалась она.

Константин сказал более объективно:

– Не все, но большинство? А здесь не согласно абсолютное большинство…

– У нас демократия, – согласился я, Константин довольно кивнул, но я продолжил весело, чувствуя, словно алкоголь, общую раскованность: – Но прогресс такая штука… Когда-то абсолютное большинство не хотело пересаживаться из таких милых и удобных карет в дурно пахнущие бензином автомобили. Где теперь кареты? И где те люди?.. Любой из нас, что бы ни говорил с трибуны или вот здесь, за столом, охотно запустит в себя нанороботов, что будут убивать на месте болезни, ремонтировать клетки, поддерживать организм вечно молодым и обеспечивать вечную жизнь… Любой-любой, потому что это будут не жуткие крабы размером с кулак, а всего-навсего крохотная капсула с «порошком»!

– Ну, – сказал Константин настороженно, – допустим…

– Даже из такой малости, – продолжал я, чувствуя, что вообще-то мечу бисер перед парнокопытными, но жарко, вино пошло в мозг, язык развязался, как у Остапа, – видно, что размножение станет излишним! Ну да, люди станут бессмертными, а что? На фиг им размножение? А раз станет излишним, то различие полов исчезнет. За ненадобностью. В смысле, мы сами его упраздним. Уверяю, станет модным отказываться от пенисов!.. Сперва это будет бунтарство, вызов обществу и его замшелым устоям…

За столом воцарилось молчание, Барабин пытался заржать, но врубился, что говорю всерьез, обиделся, начал молча ковыряться в салатах.

Константин проворчал с сомнением:

– Хочешь сказать, начнут тинейджеры?

– Ну да, – ответил я, – как всегда.

– Так они все живут пенисами!

– Но быстрее и начнут от них отказываться. Не все, конечно.

– Ха, еще бы!

– Для революций, – пояснил я, – достаточно и немногих. Абсолютное большинство, как всегда, просто сидит на заборе и смотрит, по какую сторону упасть. Бурчит, не верит, осуждает, а потом просто принимает то, что случилось. Хоть революцию, хоть контрреволюцию.

Константин пожал плечами.

– В этом и есть выживаемость общества. Страшно подумать, если бы в революции в самом деле участвовали широкие массы, как потом врут победители!

Все настороженно слушали, благо после выпитого надо какое-то время просто есть, желательно молча. Люша наконец сказал пренебрежительно:

– Русский человек ради «хрен знает зачем» способен на удивительные поступки. Может быть, и эти… нанотехнологии из той же оперы?

Я покачал головой:

– Нет, ее первыми начали американцы.

– Тогда, может, ну ее? Мы ж патриоты?

– И от мобильника откажешься? – спросил я. – И от телевизора?..

Татьяна сказала мечтательно:

– Если американцы, тогда можно. А то наши косорукие любую технологию скосорутят. Но еще лучше бы ее начали разрабатывать французы…

Я уточнил с недоумением:

– Почему французы?

– У них такие духи… И кремы для лица… Никаких подтяжек не надо. Даже ботоксы можно не впрыскивать. Кожа становится нежной, как жопка младенца.

– Французы тоже участвуют, – заверил я. – Именно с кремами.

Барабин наполнил себе рюмку водкой, крякнул, будто уже выпил, сказал веско:

– Я видел роботов! По ящику показывали, в футбол играют! Потешные… Ползают, правда, как черепахи, но правила помнят назубок.

Люша хохотнул:

– Никогда роботы не смогут заменить людей! Такой робот-футболист разве даст подножку или сдернет трусы с соперника?

– Или даст головой в грудь, как Зидан?

Я тоже засмеялся:

– Нет, там говорится про нанороботов.

– А это что за штуки?

– Это роботы размером с молекулу. Они будут собирать из атомов все, что велит им большой компьютер, за монитором которого сидит человек. Все из атомов…

Люша захохотал:

– Брехня, я весь из мяса, костей и малость… самую малость… из аппетитного жирка. Так, на случай голодовки! Га-га-га!..

Все смеялись, глядя, как колышутся от смеха все этажи подбородков Люши, как трясется желе огромных плеч, как поднимаются и сползают громадные медузы «аппетитного жирка» на груди, а уж на вздутый живот и смотреть жутковато.