Земля наша велика и обильна...

Я читал жадно, многие положения, изложенные на английском, кажутся новыми и свежими, хотя, если перевести на русский, я обнаружу их же в программе русских националистов. Так к человеку, говорящему с акцентом, прислушиваемся внимательнее, даже запомним больше слов, чем если бы говорил диктор на безукоризненно-стерильном русском.

Инстинктивно потянулся к горячей клавише вызова, у нас с южноафриканским коллегой, а теперь американцем, намного больше общего, чем он подозревает, едва успел задержать палец в воздухе. Все-таки надо внимательно прочесть все, что у них в программе. Джеймс – светлая голова и острый ум, он всегда отличался точными формулировками, его высказывания всегда краткие, почти афористичные. И, самое главное, он из тех, кто очень рано понял, что себе набрал уже достаточно, теперь надо позаботиться и об обществе.

Правой рукой скроллировал по тексту, а левой копировал куски и отправлял в файл, а потом и вовсе начал сбрасывать прямо на принтер, отнесу в штаб, пусть ознакомятся все, в особенности Лукошин и Романцев, оба не различают США и Юсу, им вообще бы всю Америку смести на фиг, не обращая внимания на то, что Америка – это еще и Канада, и Мексика, и Бразилия, и еще два десятка стран… Хотя, конечно, если смести с лица Земли всех латиносов – не жалко, от них все равно никакой пользы: ни работать, ни учиться не хотят, то же самое, что и негры…

Кстати, Джеймс постоянно публикует на своем сайте и во всех газетах, где удается проскользнуть между молотом и наковальней политкорректности, что, по данным статистики, негров и латиносов не только в научно-исследовательских центрах нет, что-то не видно их и в аудиториях университетов, зато на бейсбольных площадках готовы и ночевать с мячом в обнимку, а ведь цивилизация двигается все-таки учеными, а не игроками в футбол.

На него трижды покушались, ребята из партии несут круглосуточную охрану вокруг его дома и в самом офисе Консервативной партии. Никогда бы не подумал, что националисту в Штатах жить труднее, чем в России! На меня, во всяком случае, еще ни одного покушения, тьфу-тьфу, только время от времени демонстрации перед зданием, да еще на все наши митинги и шествия тут же являются отряды очень бдительных ребят из совсем не правительственных организаций, но оснащенных и вооруженных по самому последнему слову техники, что не всем службам ФСБ по карману.

А вот отдельная статья, где Джеймс убедительно и едко доказывает, как деградирует западная цивилизация, в частности США, в капкане политкорректности. Та-а-ак, дальше требования запрета, чисток, повышения планок, а вот и требование повысить престиж ученых, изобретателей, допустить их до планирования жизни современного общества…

Я хмыкнул, так тебя политики и допустят, да они скорее негра-бейсболиста введут в правительство, чтобы все видели политкорректность строя, а также пару трансвеститов с куриными мозгами, но ученые – люди умные, должны понять эти необходимые меры, общество-де нуждается в мирном сосуществовании, пусть все будет тихо, совсем тихо, еще тише, ну как на старом загнивающем болоте или заброшенном клад­бище…

Не выдержал, набрал номер, а когда засветился экран, сказал с ходу:

– Поздравляю, Джеймс!

Он спросил настороженно:

– С чем?

– Ты будешь смеяться, – ответил я, – но я тоже возглавляю одну из оппозиционных правительству партий. Что это с нами случилось, Джеймс? Почему мы, не самые тупые из ученых, ушли в политику?

Он ответил живо:

– Я не ушел! Я по-прежнему возглавляю кафедру. Просто страна все больше увязает в этой гребаной политкорректности. Совершенно забыт дух индивидуализма, который и сделал Америку сильной!.. Я не выношу, когда мне в приказном порядке навязывают сверху негров в коллектив. Не потому, что я расист, а потому, что они ни хрена не умеют делать и, представь себе, не хотят!.. А глядя на них, и другие начи­нают…

Он умолк, глядя на меня выжидательно, не слишком ли много сказал, я кивнул,

– Джеймс, я думал, это только наше, чисто русское!.. Ну, когда каждый старается не перетрудиться, мол, что я за того козла работать буду?.. Паршиво, конечно. С другой стороны, я не ожидал, что политкорректность – такая серьезная оппозиция.

Он отмахнулся.

– Шутишь?

– Разве нет? Ты – крупный ученый…

– Но не политик, – ответил он с горечью. – И моя партия – это курьез. Общество вязальщиц на спицах куда влиятельнее. Да и что такое ученый, пусть даже самый крупный, в современном обществе? Куда мельче провинциального комика или диджея. Но что-то же делать надо? Нельзя же вот так смотреть, как толпа слепцов идет к пропасти?