Закат на Босфоре

– Теперь нас это не должно волновать, – осторожно напомнил Борис.

– Да, я занят расследованием шести убийств, а вас завтра вызовут англичане на очную ставку с доктором и мистером Ньюкомбом. Так что сидите на месте, ждите, когда за вами авто пришлют.

Борис недовольно поморщился, но ничего не ответил.

Глава пятнадцатая

Окончив труд, с погасшей папиросой.

С душой угасшей встал из-за стола,

Где абажура череп безволосый

Беззубая обсасывала мгла.

А. Несмелов

Наутро в приемную генерала Врангеля вошел немолодой, но крепкий с виду мужчина в хорошо пошитом английском френче без погон и других знаков различия. День был неприемный, и в помещении находился только дежурный офицер.

– Добрый день! – представился вошедший. – Полковник Горецкий.

Офицер вскинул брови и насмешливо скривил губы, уставившись на то место, где должны были быть погоны у этого типа, назвавшегося полковником – знаем, мол, мы этих полковников, – ишь френчик-то как хорошо сидит, небось интендант! Нажился на поставках, пока мы, простые офицеры, на фронте кровь проливали…

– Что вам угодно? – сухо спросил он.

Взгляд офицера не остался незамеченным полковником. Он снял пенсне и посмотрел на сидящего сверху.

– Мне угодно, чтобы вы вызвали сюда начальника канцелярии. И срочно, – ровным голосом произнес он.

Все слова о том, что день неприемный, что начальника канцелярии сейчас нет и что по установленному порядку следует сначала зарегистрироваться у него, дежурного, – показать документы и так далее – застряли у дежурного офицера в горле, он вскочил с места, но тут открылась дверь и в приемную вошел начальник конвоя Главнокомандующего – генерал-майор Семен Николаевич Краснов.

– Кого я вижу! – приветствовал он вошедшего не по уставу, но дежурный офицер почувствовал, что в голосе генерал-майора нет теплоты.

Генерал и полковник пожали друг другу руки и отошли в дальний угол комнаты. Разговор они вели вполголоса, так что офицеру ничего не было слышно, но он заметил, что Краснов рассматривает какие-то бумаги. Затем Краснов подошел к столику дежурного и достал книгу записи посетителей. Горецкий склонился над книгой и принялся внимательно ее изучать.

Вот записано: «ротмистр Хренов». И в этот же день на прием записалось еще восемь офицеров. То есть записалось бы гораздо больше, просто Главнокомандующий не любил принимать много народа. Так дело не пойдет. В приемную мог просто кто-то зайти случайно или по другому делу, не проверять же всех! Горецкий внимательно вгляделся в ровные строчки.

– Простите, вот тут, я так понимаю, отметка о том, был ли записанный ранее посетитель на приеме у господина Главнокомандующего?

– Совершенно верно, – ответил генерал Краснов, – но… возле фамилии Хренов такой отметки нет.

– Значит ли это, что ротмистр Хренов не попал на прием? Или… – Горецкий оглянулся на дежурного офицера, – могли не отметить?..

– Исключено, – улыбаясь, но твердо ответил генерал Краснов. – Начальник канцелярии у нас такой буквоед.

– Стало быть, на приеме Хренова не было? – настаивал Горецкий.

– Стало быть, – развел руки Краснов. Ему уже порядком начал надоедать этот разговор, но Горецкий показал ему такие бумаги, что приходилось идти ему навстречу, – не стоило ссориться с человеком, который в хороших отношениях с англичанами и турецкой полицией.

«Ага, – думал Горецкий, – на прием Хренов не попал, стало быть, денег никаких ему не выписали и получить ему было их неоткуда, если только… Если только ему не дал денег тот человек, которого он по его же собственному утверждению встретил. И с какой стати этот „кто-то" мог дать Хренову денег? Этому пьянице и дебоширу? К тому же те, кто толчется в приемной Врангеля, сами обычно нуждаются в деньгах – мало-мальски устроившие свои дела офицеры сюда не ходят…»

Горецкий выписал из книги регистрации посетителей адрес последней квартиры ротмистра Хренова и ушел. Генерал Краснов с облегчением посмотрел ему вслед.

После визита в приемную Главнокомандующего полковник Горецкий решил наведаться на бывшую квартиру полковника Шмидта. Но посещение его оказалось неудачным, потому что полковник жил в гостинице. Номер нужно было срочно освободить, так что все бумаги опечатал и забрал представитель англичан, а личные вещи запаковали в большой сундук и отослали родной сестре полковника, которая жила в Париже с мужем и двумя детьми. Горецкий, узнав про это, горестно вздохнул и подивился той быстроте, с которой служащие гостиницы распорядились вещами. Потом он пригляделся внимательнее к прислуге, среди которой совершенно отсутствовали восточные лица, и все понял: отель был роскошным, старался соблюдать европейские обычаи, там не было места восточной лени и безалаберности. Горецкий пообедал в ресторане отеля, посчитав, что раз англичане подставили ему ножку, забрав все бумаги полковника Шмидта, то пускай тогда оплатят огромный счет за обед в дорогущем отеле.