Нирвана

И мало кто знал, что в превентивных целях подложных вербовщиков содержал и отправлял в нужные месте не кто иной, как сам барон. Идею эту, ему после огромных сомнений и колебаний подсказал всё тот же майор Парадорский. И свои сомнения он объяснял довольно подробно:

- Такие действия могут и нам сильно навредить… Если узнают, скандал будет огромнейший. Это ведь только представь, чот до последнего, окончательного действа остаётся всего лишь шаг. Только и надо выявить в головах у тех, кто решится на покушение злодейские мысли и сразу пристрелить его на месте.

- Да это просто было бы феноменально! - восторгался Зел. - Подумала тварь о преступлении, собралась что-то делать, а тут бац, ему пуля прямо в лобешник и в навоз! Забросили в труповозку - и на удобрения. Красотища!

- Ну так тоже нельзя. В любом случае человеку надо дать шанс одуматься, самостоятельно остановиться, тем самым укрепив свой дух и волю. Ведь сам знаешь, сколько раз некие люди брали аванс у нанимателей, составляли договор, но! Даже и не думали идти на преступление. Просто сменяли место жительства и пропадали с горизонта заинтересованной стороны.

- Ха! Это - не раскаявшиеся или одумавшиеся люди. Это - натуральные аферисты! Да и большинство в мою вотчину не полезли, потому что знают - бесполезное это дело. И не спорь! По большому счёту - они тоже преступники.

- А может всё-таки…?

- Не переживай, Танти! Весь грех за создание подставных вербовщиков я беру на себя, - убеждал барон. - На тебе только и останется что окончательный инструктаж и помощь при внедрении на месте. Так что кончай отлынивать и принимайся за дело: готовь для начала четырёх человек.

И уже в кругу свои товарищей Парадорский жаловался:

- Вот так наказывается чрезмерная инициатива. Отныне мы начинаем выискивать и уничтожать врага на его же территории.

Глава двадцать восьмая

3585 г. конец апреля, вотчина барона Аристронга

Людей майору Парадорскому стало не хватать. И он попросил у командования ещё один десяток, намекнул, что будет рад видеть в его составе и Николя. Разговор состоялся двадцать шестого числа, и весьма довольное успехами группы командование пообещало прислать подкрепление уже двадцать восьмого.

С этой радостной новостью и поспешил Танти в штаб охраны дворцы. На тот момент возле него бессменно оставался только Алоис, Малыш, да Бергман. Все остальные разлетелись по соседним баронствам, подстраховывать мнимых вербовщиков. Кстати их внедрение в преступную среду уже дало первые результаты. Было сразу обезврежено пяток одиночек и две малые группы потенциальных убийц. О новых успехах Алоис стал пересказывать после радостной новости про Николя:

- Да, такой отличный пилот нам давно нужен. Как и подкрепление. Потому что в нашего подставного вербовщика на Эдеме намечаются определённые трудности. Сегодня утром наёмные силы барона взяли двух киллеров, но уже час назад тех стали интенсивно разыскивать подельники. Скорей всего придётся валить всю их банду целиков.

- Но два дня парни там продержатся?

- В любом случае. Тем более что мы перебросили туда Гарольда с Зариной.

- А-а… Ну там бы и одного Гарри хватило. Хотя куда он теперь без Зарины.

- Неужели наш большой каменный друг влюбился? - стал ёрничать Малыш. - Даже не верится, что у него есть сердце. Настолько он не понимает юмора и моих философских мыслей.

- Ага, вам только даф пофилософствовать, - улыбался анти, вспоминая вечные подколки друзей друг к другу и последний любовный роман.

Всё-таки Гарольд серьёзно решил захватить штурмом крепость целомудренности Зарины. А когда первый штурм не удался и контрразведчица устояла, капитан Стенеси обложил прекрасную крепость по всем правилам любовной науки и терпеливо начал осаду. Причём по всем показателям крепость скорей всего долго не выстоит, и с дня на день выкинет белый флаг сдачи. Как ни старалась оставаться Зарина холодной и недоступной, но в любом случае она уже воспринимала Гарольда словно самого близкого и желанного друга. Уже разрешала и за ручку подержать, и за талию обнять и шейку или щёчку снисходительно подставить для поцелуя. Всё-таки траур по погибшему мужу заканчивался, а молодое, здоровое тело стремилось к жизни и к радости, игнорируя любые неприятные воспоминания.

Все наблюдатели ни словом, ни действием не поторапливали события, да и не желали вмешиваться даже нечаянными расспросами. Разве что Гарольду иногда поощрительно подмаргивали после очередных ухаживаний.