Творцы миров

Я подумал о Клариссе, мобильник тихонько подал сигнал. Я приложил к уху:

– Алло?

Прозвучал голос, который я узнал с первой секунды:

– Володя, привет!.. Ты как там?

– Все так же, – ответил я. – А как ты, Кларисса? Надо же, только о тебе подумал…

– Иду в гору, – ответила она ликующе. – Я приглашена участвовать в подтанцовке… угадай, где?

– Не берусь, – ответил я. – Скажи.

– Нет, ну ты хоть попробуй!

– В Большом Кремлевском дворце, – сказал я великодушно.

В мобильнике охнуло, затем удивленно обиженный голос:

– А ты чего так решил?

– У тебя изумительная фигура, – сказал я честно. – Сказочно прекрасное лицо. Дивные глаза и очаровательная улыбка. Ты достойна самого лучшего, Занусси… э-э, Кларисса!

Она весело рассмеялась:

– Спасибо! Но ты угадал просто волшебно. Я в самом деле с нашей танцевальной группой буду вести подтанцовку в Большом Кремлевском дворце. Там сегодня пройдет Большой вечер юмора… Обязательно включи телевизор! Это по московской программе.

– Ничего, – сказал я, – будет и всероссийская.

– Да ты что? Сейчас и московская – супер! Это такой рулез, что я визжу от счастья и хожу на ушах по квартире!

Глава 3

Поздним вечером, возвращаясь от стола Кулиева, где обсуждали расстановку на карте городов и замков, за которые будут бороться кланы, альянсы и гильдии, я вспомнил о подтанцовщиках, мазнул на ходу пальцем по сенсорам. Огромный экран вспыхнул, пока беззвучно, это отключено, чтобы не мешать, да и кому жвачник на фиг нужен, если люди работают.

Ворпед повернулся от стола, взгляд пробежал по экрану.

– Новостей захотелось?

– Нет, – буркнул я. – На какой кнопке сейчас московский канал? Все вы, морды, перестраиваете…

– Это не я, – сказал он быстро – Это Скоф! Он подключил к системе. Теперь можно и на телевизор выводить изображение. А что на московском?

– Вечер юмора, – ответил я с неловкостью.

Он посмотрел с удивлением и непониманием, сам быстро и услужливо нашел нужный канал, я увидел огромный богатый зал, заполненный сытым и почему-то красномордым народом. Женщины, как одна, – под стать мужчинам. Даже те, что совсем молодые, толстые, сытые и красномордые. А мужчины как будто все снимались в рекламе пива, ну там где дружные друзья и все такое, сидят и пьют, сидят и пьют, а потом снова сидят и пьют.

Кулиев и Скоффин пошептались, деликатнейший Ворпед принес наушники и напялил мне на голову.

– Только ничего не пропусти, шеф, – сказал он заботливо.

Я пробормотал с неловкостью:

– Да мне и слушать не надо… и так по мордам все понятно…

– Нет-нет, – заговорил Ворпед настойчиво, – лучше послушать. Я не сразу врубился, зачем тебе это надо, а теперь вижу, это ж наши деньги сидят…

– Гм, – ответил я, – ну… вообще-то ты прав, прав.

Они ушли чуть ли не на цыпочках, а я смотрел на огромный экран, где весь зал глупо и жирно гогочет над тупейшими… это убожество даже шутками нельзя назвать, но люди в зале гогочут до слез, топают ногами, вытирают платками жирные слезы на жирных мордах. Господи, ну почему ни одной худой, или это экран у меня все там растягивает? И животы мужикам подвешивает? И двойные подбородки даже молодым мужичкам?.. Именно мужичкам. Мужчин не заметил ни одного, хотя оператор то и дело показывает гогочущих, как стадо откормленных гусекоров, зрителей, приобщающихся к прекрасному.

Иногда за этими, острящими со сцены, появляются девочки, что делают ритмичные полутанцевальные движения. Не танцы, это для такого сборища слишком, а именно полутанцы, наборы из простейших движений, называемые подтанцовками. Как я ни присматривался, Клариссу разглядеть не удавалось, с этой точки они все одинаковые, чисто мужской взгляд на женщин, зато понял, что наконец-то мне повезло увидеть самое тупое и мерзкое зрелище на свете – коллективные вечера юмора! Оказывается, это куда противнее, чем когда пьяный бомж блюет в людном месте на чистый тротуар, а еще и сядет там же срать. В этом случае как-то понимается, что вот один бомж в большом и чистом мире, но когда перед огромным залом эти так называемые юмористы… в самом деле становится гадостно. И тошнит больше, чем когда смотришь на срущего бомжа.

В юморе, как и везде, существует пирамида. То есть примитивный понимают все, даже самые что ни есть интеллектуалы, добротный юмор понимают люди с достаточно развитым интеллектом, а самый тонкий и с тройным дном… о, это для высоколобой верхушки, которой раз-два и обчелся.