Обладатель

– Вот так и можно, Грава. – Кравитц подался к Ивану и перешёл на шёпот: – И кажется, директиву спустили ну очень крупные люди. Один мой коллега, молодой, только начинающий, но мечтающий прославиться, полез было в это дело без разрешения. Его в понедельник ещё предупредили, чтобы не рыпался. А сегодня утром, представь себе, узнаю, что его выперли с работы! Да ещё с такими рекомендациями, что ему теперь о карьере в Москве остаётся только мечтать. Разве что сменит фамилию да несколько лет поработает в провинции. Вот так-то, братец кролик…

И тут рядом раздался грубый злобный голос:

– Что, гниды, шепчетесь?! Опять прикидываете, на кого кляузы писать?

Какой-то мужичок среднего роста, прилично вроде одетый, стоял у стола и нагло пялился в основном на журналиста. Морда его была перекошена от злобы, а глаза своим блеском выдавали принятую на грудь изрядную дозу алкоголя.

Кракен сразу сориентировался, чем тут пахнет, и преспокойно откинулся на спинку стула:

– Болезный, у тебя белая горячка? Вызвать наряд полиции?

В ответ неизвестный выплеснул такой поток ругательств и оскорблений, что даже врождённый пацифист Загралов стал приподниматься, чтобы заехать кулаком уроду в ухо. Но друг детства перехватил его руку и прижал к столу:

– Спокойно! Это – провокация.

Что вызвало новую волну слов, полных ненависти:

– Ах, так вы ещё и голубки?! – и дальше пошла ругань уже на эту тему.

Причём ругался мужичок хоть и злобно, но сравнительно тихо, чтобы его слов не могли расслышать за другими столиками. Как выяснилось гораздо позже, это действительно было провокацией. Её устроил брат одного из посаженных преступников, надеясь, что завяжется драка, и он окажется явно пострадавшим. Естественно, потом иск в суд и крупные неприятности для журналиста.

Загралов прислушался к совету друга и не шевелился, хотя в душе у него всё бушевало:

«Ну вот и что с таким козлом делать? Бить нельзя, он только этого и ждет… А был бы здесь полицай, да гаркнул бы как следует, чтобы этот ублюдок зарёкся на всю жизнь подобные провокации устраивать… А лучше, чтобы вообще ему в рот пистолет засунул, да припугнул…»

И чудо состоялось!

Позади мужика выросла мощная фигура полицейского. Левой рукой он сгрёб урода за шиворот, встряхнул так, что у того клацнули зубы и отвисла челюсть, а правой вставил ему в рот ствол пистолета. И зашипел жутким, замогильным голосом:

– Тварь! Ещё раз посмеешь хоть на кого-то вякнуть, я тебе рот до самой задницы разорву! Понял, сучо?к?!

А тот лишь стучал зубами по металлу дула и хрипел. Под его зависшими над полом ногами стала образовываться лужица.

Иван вдруг понял, что сейчас потеряет сознание. Не совсем соображая, что делает, он сосредоточился на одной мысли:

«Оставь эту тварь и уходи!»

Словно услышав приказ, полицейский, ни на кого не глядя, усадил обмочившегося типа на стул у соседнего столика, прошёл к выходу и скрылся на лестнице, ведущей вниз, на улицу. В кафе царило молчание. Несколько свидетелей сценки склонились над столами, делая вид, что они ничего не заметили, одна парочка спешно встала и покинула кафе. Официантки вообще показали чудеса воспитания и выдержки. Одна из них пришла с тряпкой на палке и деловито вытерла лужу. Вторая, словно случайно проходя мимо, всунула в руку шокированному, но враз отрезвевшему скандалисту и провокатору несколько салфеток. Никто никуда не звонил и ни на кого не глядел.

Через некоторое время наказанный тип поднялся на подгибающиеся ноги, прикрыл салфетками окровавленный рот и беззвучно удалился.

Кракен повернулся к другу и прошептал:

– Вот это да! Решительный поли, как в кино! Жаль, на видео не записал… – Он вынул из кармана телефон. – Один только звук. А кнопка включения у меня вот… – он показал запястье.

А Загралов ошеломлённо молчал. Этого человека в форме полицейского он уже видел, причем не один раз. И голос его слышал. Он ещё мог сомневаться в своих глазах, но слуховой памяти доверял безоговорочно.

Глава двадцатая

Воспоминания

Дело происходило давно, точнее – двадцать лет назад. Тогда ещё двенадцатилетний Ванюша был неразлучен с Кракеном, они ежедневно устраивали всякие забавы и игрища, впервые просмотрели «интересное» кино для взрослых и только-только начинали всерьёз задумываться о девочках. Именно девочка и стала причиной одной неприятной, запомнившейся на всю жизнь истории.