Благословение вершин

– Слушай, Линда, – сказал он убеждающим тоном. – Уже восемь, и на дворе совсем стемнело. Давай я лучше провожу тебя домой.

Она вдруг скорчила обиженную физиономию.

– Вот так всегда. Ты к людям со всей душой, а тебя за это хотят вышвырнуть, как паршивую кошку. Я, между прочим, так сегодня навкалывалась, что вряд ли способна тащиться полкилометра на гору.

Крису стоило больших усилий держать себя в руках.

– И что ты предлагаешь? Устроить веселье с курением травы? Извини, Линда, это не мой вид отдыха. Я надеялся, что ты это поняла раньше. – Он перевел дыхание. – Если не хочешь идти домой, я могу постелить тебе в кафе. У меня есть лишние матрасы и постельное белье.

– Но ведь еще рано ложиться спать, – возразила она.

– Я устал и хочу побыть один.

– Ладно, если веселье отменяется, стели мне здесь, – с недовольной гримасой на лице сказала она, села за стол и стала пить остывший чай.

Крис принес из своей комнаты матрас, подушку, простыни и одеяло и устроил ночлег для своей незваной гостьи.

– Если хочешь, можешь что-нибудь почитать перед сном. – Он ткнул пальцем на полку с книгами и, уходя, добавил: – Спокойной ночи и приятных сновидений.

Он оставил ее, поднялся к себе, зажег свечу и лег на кровать.

Кэрол. Как сладко ласкать на языке ее имя и знать, что завтра на рассвете он снова увидит ее.

А вдруг нет? Вдруг все, что произошло за последние сутки, только приснилось ему? Вдруг этот редкий цветок, эта очаровательная девочка, укравшая его сердце, заполонившая все его существо, ускользнет из его жизни так же, как появилась? Сможет ли он смириться с этим и продолжать жить, как жил до встречи с ней?

Нет, этого не произойдет. К черту дурацкие сомнения и страхи. Он удержит ее в своих руках, он сможет удержать ее, потому что огонь, вспыхнувший в его груди, охватил и ее. Отныне они будут гореть вместе.

Он лежал на спине, всматриваясь в густую синеву за окнами своей мансарды, как вдруг где-то совсем близко, может, на соседнем холме, раздался тревожный, заунывный вопль, переходящий в дерзкий сатанинский хохот. Крис вздрогнул – такого зловещего хохота шакалов он не слышал за все сезоны в Нагире. Вскоре из лощины послышался ответный вой – отчаянный, тоскливый, мучительный, похожий на женский плач.

Крис перевернулся на бок и привстал, опираясь на локоть. Тревожные предчувствия закрадывались в его душу. Ему показалось, что ночь за окнами стала чернее и плотнее. И в этот момент он услышал, как заскрипели деревянные ступеньки лестницы, ведущей в его комнату. – Линда, это ты? – спросил он.

– Да, Крис, – ответил ее голос из-за двери. – Мне страшно. Пусти меня к себе.

Он встал и открыл дверь. Она стояла перед ним в одной футболке. В полумраке комнаты ее глаза странно блестели, волосы клубились вокруг головы белым облаком.

– Входи. – Он впустил ее и закрыл за ней дверь.

– Этот жуткий вой из темноты… – низким голосом сказала она.

– Ничего страшного. Это ночные переговоры шакалов. Обычно они длятся не дольше часа. Потом умолкают. – Крис усадил ее на кровать. – Разве ты не слышала этого воя вчера?

– Слышала, но вчера мы всей компанией сидели в кафе, и мне не было так страшно. – Она помолчала и вдруг добавила требовательно и властно: – Обними меня, Крис.

Он растерялся, несколько секунд помедлил, потом сел рядом с ней и осторожно положил руку ей на плечо.

– Не бойся, Линда, это всего лишь звуки, они не опасны. Сами шакалы прячутся глубоко в лесах и никогда не появляются там, где живут люди. Несмотря на их зловещий вой, в Индии их почитают как священных животных, а богиня Дурга в одном из своих обликов использует шакала в качестве повозки. – Он говорил тихо и спокойно, стараясь развеять ее страх, и вдруг почувствовал, как она теснее прижалась к нему.

– Я хочу провести эту ночь с тобой, Крис, – неожиданно сказала она голосом судьи, объявляющего приговор.

Крис мгновенно убрал руку с ее плеча.

– Извини, Линда, это невозможно. Я люблю другую женщину.

Она горько усмехнулась.

– Ту американку, с которой ты шатался по горам? Если вы успели полюбить друг друга, почему же она сейчас не с тобой?

– Она со мной, – вздохнул он.

Линда нервно перевела дыхание.

– Любовь. Люди придумали это слово, чтобы оправдать свою глупость, слабость и трусость. Вся ваша любовь – всего лишь радужная пелена, скрывающая страх перед правдой жизни.

– О какой правде жизни ты говоришь? – спросил он.