Дьюма-Ки

И я решил, что до звонка в Миннесоту должен кое-что сделать.

Оставил трубку на диване, прохромал в спальню (теперь на костыле: до отхода ко сну разлучаться с ним не собирался) и взял Ребу. Одного взгляда в её синие глаза хватило, чтобы вспомнить имя жены, Пэм, и сердцебиение замедлилось. С моей лучшей девочкой, зажатой между боком и культёй (её бескостные розовые ножки болтались из стороны в сторону), я вернулся во «флоридскую комнату» и снова сел. Реба упала мне на колени, и я посадил её рядом, лицом к уходящему за западный горизонт солнцу.

— Если будешь долго на него смотреть, ты ослепнешь, — предупредил я. — Разумеется, это будет весело. Брюс Спрингстин, тысяча девятьсот семьдесят третий год или около того.

Реба не ответила.

— Мне следовало быть наверху, рисовать всё это. — Я обвёл рукой Залив. — Заниматься грёбаным искусством ради гребаного искусства.

Ответа опять не получил. Широко раскрытые глаза Ребы говорили всем и вся, что жизнь свела её с самым противным парнишей Америки.

Я поднял трубку. Потряс перед её лицом.

— Я могу это сделать.

Ответа не последовало, но мне показалось, что я уловил на лице Ребы сомнение. Под нами ракушки продолжали раздуваемый ветром спор: «Ты сделал, я не сделал, нет, ты сделал».

Мне хотелось продолжить дискуссию с моей воздействующей на злость куклой, но вместо этого я набрал телефонный номер дома, который когда-то был моим. Надеялся услышать автоответчик Пэм, но вместо этого в трубке раздался запыхавшийся голос самой дамы.

— Джоанн, слава Богу, что ты позвонила. Я опаздываю, и надеялась, что смогу прийти к тебе не в три пятнадцать, как мы договаривались, а…

— Это не Джоанн, — перебил её я. Механически взял Ребу, вернул себе на колени. — Это Эдгар. И ты можешь отменить назначенное на три пятнадцать. Нам есть о чём поговорить, и дело важное.

— Что-нибудь случилось?

— Со мной? Ничего. Я в полном порядке.

— Эдгар, можем мы поговорить позже? Мне нужно к парикмахеру, и я опаздываю. Вернусь к шести.

— Речь пойдёт о Томе Райли.

В той части Америки, где находилась Пэм, воцарилась тишина. И затянулась она секунд на десять. За это время жёлтая полоса на воде чуть потемнела. Элизабет Истлейк знала Эмили Дикинсон. Я задался вопросом, знала ли она Вачела Линдсея.^[77]

— А что насчёт Тома? — наконец спросила Пэм. Осторожно, крайне осторожно. Я не сомневался, что про парикмахера она напрочь забыла.

— У меня есть основания полагать, что он, возможно, замыслил самоубийство. — Плечом я прижал трубку к уху и начал поглаживать волосы Ребы. — Ты об этом что-нибудь знаешь?

— Что я… что я могу… — У неё перехватывало дыхание. Как после удара в солнечное сплетение. — Ради Бога, откуда я могу… — Она потихоньку приходила в себя, решила изобразить негодование. Что ж, в подобной ситуации — не самый плохой вариант. — Ты звонишь мне ни с того ни с сего и думаешь, что я расскажу тебе, что творится в голове у Тома Райли? Я-то полагала, что тебе становится лучше, но, похоже…

— Ты должна что-то знать, потому что трахалась с ним. — Мои пальцы нырнули в искусственные рыжие волосы Ребы и вцепились в них, словно собирались выдрать с корнем. — Или я ошибаюсь?

— Это безумие! — Она чуть ли не кричала. — Тебе нужна помощь, Эдгар! Или позвони доктору Кеймену, или найди кого-нибудь там, у себя. И поскорее!

Злость и сопровождающая её уверенность в том, что скоро я начну путать слова, не находя нужные, внезапно исчезли. Я отпустил волосы Ребы.

— Успокойся, Пэм. Мы говорим не о тебе. И не обо мне. О Томе. Ты замечала признаки депрессии? Должна была заметить.

Ответа не последовало. Но и трубку она не положила. Я слышал дыхание Пэм.

— Хорошо, — раздался её голос. — Хорошо. Я знаю, откуда у тебя взялась эта идея. От маленькой мисс Королевы драмы, так? Судя по всему, Илзе рассказала тебе о Максе Стэнтоне, из Палм-Дезерт. Эдгар, ты же знаешь, какая она!

Ярость угрожала вернуться. Я протянул руку и схватил Ребу за мягкую середину. «Я могу это сделать, — думал я. — И Илзе тут тоже ни при чём. А Пэм? Она всего лишь испугана, потому что всё это обрушилось на неё как гром с ясного неба. Она испуганная и злая, но я могу это сделать. Я должен это сделать».

И не важно, что на протяжении нескольких мгновений я хотел её убить. Более того, если бы она оказалась во «флоридской комнате» рядом со мной, попытался бы.

---

77 Линдсей Вачел (1879–1931) — американский поэт. Многие его произведения посвящены Среднему Западу.