Я живу в этом теле

Он уверенно ткнул пальцем. Я пригляделся.

– Уверен? Там ничего не видно.

– Это же не карта, – окрысился он. – Да еще крупномасштабная! Это снимок со спутника. Пусть даже порхал низко, но все-таки… Вот тут Москва, точно. Видишь, тут некое серое пятнышко. С маковое зернышко, но рассмотреть можно.

Я прищурился, всматривался, удивился.

– Такая крохотная?.. Это же надо.

– Со спутника, – сказал он раздраженно. – Не с самолетишки.

– Ничего себе, какая кроха, – прошептал я, чувствуя в самом деле неясную печаль. – А как же рассмотреть твой дом?

Он буркнул зло:

– Еще скажи: рассмотреть меня! Не понимаю, к чему ты клонишь?

Фотография все еще была перед ним, и он смотрел, смотрел, смотрел. Сперва на то место, где должна быть Москва, потом окинул долгим взглядом всю фотографию, даже опустил взор за край, все-таки на фото умещалась только часть земного шара, снова поискал глазами серое пятнышко, которое размером с маковое зернышко.

Я видел, как с его красного от злости лица медленно отхлынула кровь. Он стал двигаться медленнее, без суетливости, раздражения. Смотрел на материки, океаны, моря, лицо вытягивалось, и я видел по нему, что невольно сопоставляет масштабы дикой невозделанной планеты с пятнышками, затронутыми человеческой деятельностью. И если пятнышко Москвы увеличить во много-много раз, то можно будет разглядеть крохотные зернышки высотных домов. А если и зернышки высотных домов увеличить во много-много раз, то в одной ячейке такого дома можно будет разглядеть крохотное пятнышко человека, который готов биться в истерике лишь потому, что жена что-то не так сделала или сказала…

Я услышал шумный вздох. Он повернулся, лицо было застывшее, как маска покойника. Ровным голосом сказал негромко:

– В самом деле… чего это я? Ну, дурак и дурак. Ты прости, что я так вот…

– Ты о чем? – спросил я.

– Не знаю, что на меня нашло.

– Ничего, – сказал я неуклюже. – Главное, что сейчас отошло.

Он покосился на фотографию. По лицу пробежала едва заметная судорога. С трудом перевел взгляд на меня, бледные губы слегка раздвинулись наподобие улыбки:

– Давно у тебя?

– Сегодня повесил.

– Да?.. Гм… Лучше сними.

Голос был напряженным. Я взглянул в его тревожные глаза:

– Зачем?

– Да так. Что-то нехорошее в такой фотографии.

– Страшно? – спросил я.

– Ну… не совсем то, что страшно, но что-то в ней пугающее.

– Я знаю, – ответил я. – Потому и повесил.

Он отхлебнул кофе, поморщился: горячо, подул, пошарил взглядом по столу, но, все не поднимая глаз, так же и сказал неодобрительно:

– Зачем?.. Это пропасть.

– Пропасть? – повторил я с холодком по коже.

– Бездна, – сказал он глухо. – Заглядывать в нее… не стоит.

– Звездное небо, – повторил я непонимающе, – это бездна?

– Она самая, – сказал он. – А не смотри, что сверху. На самом деле она под ногами! Чуть зазеваешься – тут же…

– Да трудно зазеваться, – ответил я, мои глаза следили за каждым его движением. – Когда все время чем-то да занят, верно?

– Похоже, – буркнул он с неприязнью, – ты совсем не занят. Как сказал один поэт… за дословный перевод не ручаюсь: если к счастью мир не сумеет найти дороги прямой, счастлив безумец, который навеет человечеству сон золотой.

Я перевел взгляд на фотографию, от которой веяло космическим холодом.

– Ты о том сне, что Земля – плоская и накрыта хрустальным куполом?

– И об этом тоже… Ты какой кофе брал: «Бризант» или «Искандер»?

– «Искандер», – ответил я. – Но в кофемолке оставалась пара зерен «Президента». А какие сны еще?

– Разные, – отмахнулся он. – Похоже, тебя надули. Либо «Искандер» не подлинный, либо вместо «Президента» вообще пил какую-то дрянь. Я бы на твоем месте закатил скандал и потребовал возмещения убытков. Сейчас с этим строго! Тебе либо тут же бесплатно пачку лучшего кофе, либо возместят деньгами. Конечно, баксы не главное, но зато моральное удовлетворение…

Он пил торопливо, отшатывался, облизывал обожженные губы. Я видел, что ему хочется уйти, но и не может оставить кофе недопитым: при его пристрастии к этому наркотику будет выглядеть странно, а я тоже молчал, придавленный, как бревном. Самый сладкий и лживый сон не о плоской Земле, а о вечной жизни. Все равно сон, даже если пытаются подменить средневековые пытки в аду и котлы с кипящей смолой… э-э… рассказами якобы побывавших в клинической смерти, ну, о трубе из света, жизни после смерти… Лучше уж тупо ходить в церковь или даже просто верить в Бога, благоразумно не вдаваясь в подробности.