2024-й

Похоже, у Гулько обломов с «приличными» случалось чересчур много, теперь таких сторонится на подсознательном уровне. Казалось бы, наделай себе кукол самого аристократического облика, одень в Версачи и трахай во все щели, отрывайся за все обиды и неудачи, но увы… Наверное, теперь у него даже на куклу эрекция будет слабоватая, если вообще будет.

А стюардессы, медсестры и прочий обслуживающий персонал всегда и у всех пользовались огромным успехом. Над ними не приходится доказывать свое превосходство: куда ни зайди, они подчиненные, обслуживающие, постоянно улыбаются и всем видом показывают, что готовы сделать все, чтобы было хорошо в их гостинице, баре, поликлинике, самолете или где там еще.

Еще до эры кукол пользовались успехом ролевые игры, когда баб одевали этим самым персоналом, отчего у мужчин появлялось больше прыти. Все-таки для мужчины очень важно чувствовать себя орлом, а со стюардессой почти каждый уверен в своих силах, что не пройдет с властной, уверенной и богатой бизнес-леди.

— А почему у тебя всегда толстые бабы?

Он вздохнул:

— Знаешь ли… это что-то древнее во мне просыпается. Еще дочеловеческое.

— Ого!

— Правда-правда. Такое странное ощущение, как вот когда оса откладывает яичко в толстую жирную гусеницу, чтобы вылупившейся личинке было что жрать! Я запускаю своих сперматозоидов, и инстинкт кричит, чтобы не в тощую, а то помрут там, а в толстую и жирную!.. Понимаешь, на работе живу по уму, а когда с бабами или вот сейчас с тобой…

— Ну, спасибо.

— Да не обижайся, — сказал он торопливо, — я имею в виду, что мне с тобой тоже хорошо и спокойно… Хочешь, позову повариху?

— Давай, — сказал я. — В старину после удачного ужина вызывали поваров и награждали аплодисментами!

— Правда? Тем более…

В столовую вошла роскошная блондинка, из одежды только туфли на высоком каблуке и кокетливый передничек на поясе, что не закрывает даже низ живота. Она ступала медленно и плавно, однако ее огромные груди колыхались при каждом шаге не только вверх-вниз, но и в стороны.

— Далила, — сообщил Тарас гордо.

— Это которая поет, — уточнил я, — или что Самсону срезала патлы?

— Которая печет торты, — ответил он. — Петь она тоже умеет, куда там той старой Далиле! И постричь сможет. Хочешь?

— Нет, — сказал я, не в силах оторвать от нее взгляд, она смотрит на меня с двусмысленной улыбкой, от ее ровного глубокого дыхания огромные груди с широкими ареолами колышутся, как буйки на волнах спокойного моря. — Расточительство…

— Весь мир расточителен, — ответил он беспечно. — Теперь всего создается намного больше, чем можем потребить! Ну и что? Ты как, хочешь ее?

Я помедлил, рассматривая роскошную женщину с такой безукоризненной кожей, и уже представил себе, насколько она будет теплая и податливая в моих руках и как послушно будет выполнять все мои фантазии.

— Нет, — ответил я наконец, — как-нибудь в другой раз.

— Уверен?

— Да, — ответил я. — Как-нибудь. Может быть.

Он нахмурился, чуточку уязвленный, это же я отказался не куклу трахать, а низко оценил его усилия по тюнингу, а я, пытаясь понять, почему отказываюсь трахнуть такую сочную и покорную, подумал, что сам по себе секс интересен разве что грузчикам и прочим, кого мы определяем, как не обремененных чрезмерным интеллектом и даже амбициями. У всех остальных с сексом обязательно связано и преодоление, если можно так сказать. Да и тому же грузчику интереснее засадить директрисе, чем вахтерше или уборщице.

Особенно это заметно на самых верхах: то и дело светская хроника сообщает о свадьбе миллиардера на миллиардерше такой-то или о помолвке чемпиона мира по велогонкам с чемпионкой мира по теннису. То есть сливки общества пережениваются в своем кругу, хотя и школьнику понятнее, что в постели одинаковы и бедная студентка, и киноактриса, получившая «Оскара». Но студенткой, даже безумно красивой, не побахвалишься, а вот сумел завалить королеву тусовок или дочь нефтяного магната — ого, молодец!

Куклы, двигаясь вокруг нас в танце, ставили на стол высокие стаканы с напитками. Я проводил взглядом пару самых аппетитных, повернулся к Гулько:

— Сам не увязнешь?

Он двинул плечами:

— А как? Я еще не сдвинулся, чтобы считать их живыми. Тем более что сам ковыряюсь в их внутренностях. Это механизмы, всего лишь сложные механизмы.