Холли де Шастл, первая красавица Англии, уверена, что ее красота —...
— Ха! Да эти два ребенка друг друга больше слушаются, чем родных матерей! — возмутилась женщина. — Ты бы знал, сколько у них тайн и секретов и как смешно выглядит, когда графиня Ортензия спрашивает свою доченьку: «Расскажи мамочке, чем ты сегодня с утра занималась?» — и мы умираем со смеху, когда эта малышка морщит лобик и в явном сомнении возражает: «Нельзя ласклывать секлеты! Надо сплосить у Кашада!» Это значит, что с самого утра они уже что-то явно учудили, и теперь со всей своей детской наивностью будут стараться избежать обязательного наказания.
— И им это удается?
— Ха! Еще как часто!
— Он такой милый, — расплылся в непроизвольной улыбке Кремон. — Но как же все-таки он меня узнал?
— Говорит, что это сразу видно. Причем настаивает, что опознал тебя сразу, как только к тебе повернулся. Просто вначале еще немного сомневался. Зато когда потрогал за шею, то сразу выудил у тебя из воспоминаний тот момент, как мы с тобой целовались.
— А остальное?
— Боюсь даже спрашивать.
— Но ведь такого не бывает! Это ведь не тот возраст, да и Признаков таких не существует!
— Это ты мне рассказываешь? Да я сама до сих пор в шоке!
— Теперь придется тебе с Кашада глаз не спускать.
— Придется… но… — Золана вздрогнула, — ты так мне и не сказал, как твое настоящее имя?
Само собой, что скрывать теперь его перед близким человеком не имело смысла:
— Кремон Невменяемый.
В который уже раз герцогиня Вилейма не смогла сдержать дрожь своего прекрасного тела. Да и шепот у нее стал прерывистым, могло показаться, что она давится слезами:
— Я знала, я что-то явно чувствовала, но боялась сама себе дать надежду… Прости!
— За что?
— За мою пощечину и мой сарказм. На тебя уповают разумные всего нашего мира, а я… Подобных героев еще не было…
Теперь ее тело явно содрогалось от рыданий. Невменяемый бережно прижал ее к себе и попытался успокоить:
— Да обо мне просто байки рассказывают. Не стоит им верить, там половина выдумок…
— Даже если и половина…
— Да девять десятых — истинная ложь! Нашла чем меня смущать.
— Ладно, действительно это сейчас неважно…
— Ты вот лучше расскажи, каким образом ты у нас в повозке первый раз очутилась?
— Все просто. Я тебе рассказывала, что мои дальние родственники прекратили открытую конфронтацию с графиней Ортензией. Но вот тайную продолжили. Пришлось вызвать все стрелы на себя. И сделать вид, что я — это она и вот-вот попадусь в ловушку. На самом деле личный отряд герцога Шиари вступил в дело вовремя — и всех недоброжелателей мы в том месте посекли. Заодно и свои планы я поменяла, решив, что встречу с Неизвестным правителем Садовников лучше организовать под видом прославленных комедиантов. Как видишь, все получилось просто здорово. Особенно с тем моментом, как ты узрел этого Гесангула в Плаще невидимости. Как ты только умудрился?
— Сам не пойму, — подражая тону подруги, ответил Невменяемый.
— Хорошо, тогда будешь отвечать теперь на мои конкретные вопросы.
Так они проговорили до утра. И только укладывающийся спать после очередной смены Ранек ворчливо предупредил:
— В Долину ведь не чай едем пить! Могли бы и выспаться.
Пришлось ложиться. Но очередная порция съеденных плодов так и не перебросила Невменяемого в Сонный Мир. Потому что наступил день. Зато впервые за долгое время ему снился обычный, вполне легко различаемый человеческий сон, в котором он только и делал, что играл с маленькими детьми, окружающими его со всех сторон. И был при этом очень счастлив.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
СВОБОДНАЯ МЕНСАЛОНИЯ
Повозка с комедиантами добралась в Долину Развлечений в расчетное время, и уже поздним вечером артисты дали первое представление. Успех, как всегда, сопутствовал, денежные сборы тоже оказались вполне ощутимыми, но самое главное, что Ранек успел пригласить на просмотр главного распорядителя предстоящих празднеств, и тот по достоинству оценил уровень выступления. А следовательно, успел включить их номер в программу завтрашнего выступления на самой большой гладиаторской арене. Что и требовалось актерам.
В полночь их повозку запустили внутрь грандиозного амфитеатра и выделили один небольшой зал для размещения. Больше всего удивлялся Уракбай, никогда прежде и не помышлявший, что существуют такие невиданные сооружения: