В небольшом имении под Гринтауном, что в Новой Англии, США, происходят...
— Что это значит? — он показал ей переплет.
Сьюзан прочла вслух, лоб перерезала морщинка. Потом девушка покачала головой: — Не знаю.
Марк наугад раскрыл книгу и вздрогнул. На картинке обнаженный мужчина держал выпотрошенное тело ребенка над чем-то, чего не было видно. Мальчик вернул книгу на место, радуясь, что избавляется от нее (продолговатый переплет казался на ощупь тревожно знакомым), и они вместе отправились по коридору на кухню. Там тени были более заметны. Солнце ушло на другую половину дома.
— Чувствуешь, пахнет? — спросил Марк.
— Да.
— Тут воняет хуже, правда?
— Ага.
Марку вспомнилась мамина темная кладовка в их прежнем доме. Один раз там испортились три бушеля помидоров. Этот запах как две капли воды напоминал запах гниющих, разлагающихся овощей.
Сьюзан прошептала:
— Господи, как мне страшно.
Рука Марка нашла руку Сьюзан и крепко вцепилась в нее.
Линолеум на кухне был старым, зернистым, рваным, а под старой фарфоровой раковиной — вытертым дочерна. Посреди кухни на большом исцарапанном столе стояла желтая тарелка с недоеденным сырым гамбургером. Рядом лежали нож и вилка.
Дверь в погреб была приоткрыта.
— Вот туда нам и надо, — сказал Марк.
— Ой, — слабо отозвалась Сьюзан.
Еле приоткрытая дверь совсем не пропускала в погреб свет. Казалось, голодные языки мрака лижут кухню, поджидая, чтобы пришла ночь и позволила проглотить ее целиком. Эта четверть дюйма тьмы страшила скрытыми в ней невыразимыми возможностями. Сьюзан беспомощно и неподвижно стояла рядом с Марком. Потом мальчик шагнул вперед, потянул открывшуюся дверь и на мгновение остановился, глядя вниз. Девушка увидела, как дергается мышца у него под подбородком.
— По-моему… — начал он, но Сьюзан расслышала что-то за спиной и обернулась, вдруг почувствовав, что они сваляли дурака и уже слишком поздно. Это был Стрейкер. Он усмехался.
Марк обернулся, увидел и попытался пронырнуть у Стрейкера за спиной. Кулак Стрейкера врезался ему в подбородок, и больше мальчик ничего не узнал.
Марк пришел в себя, когда его несли вверх по лестнице, но вела эта лестница не в погреб. Ощущения, что со всех сторон тебя окружает камень, не было, а воняло не так сильно. Марк позволил себе самую малость приподнять веки, голова же по-прежнему вяло болталась на шее. Приближалась лестничная площадка… второй этаж. Марк разглядел это вполне ясно. Солнце еще не село. А значит, оставалась хилая надежда.
Они достигли площадки, и вдруг руки, державшие мальчика, исчезли. Он тяжело грохнулся на пол, ударившись головой.
— Тебе не пришло в голову, что я понимаю, когда меня водят за нос, молодой человек? — спросил Стрейкер. Глядя с полу, легко было дать ему все десять футов роста. Лысая голова поблескивала в сгущающемся полумраке с неброской элегантностью. Марк с растущим ужасом понял, что плечи обвивает веревка.
Он схватился за карман, где раньше лежала ракетница.
Стрейкер расхохотался, запрокинув голову.
— Я взял на себя смелость изъять пистолет, молодой человек. Мальчиков не следует допускать к оружию, в котором они не разбираются… и равным же образом не должно водить барышень в дома, куда вас не приглашали.
— Что вы сделали со Сьюзан Нортон?
Стрейкер улыбнулся.
— Я доставил ее туда, куда она желала отправиться, мальчик мой. В погреб. Позже, когда солнце зайдет, она встретится с тем, ради кого пришла сюда. Ты и сам сведешь с ним знакомство — может быть, сегодня вечером, попозже, или завтра ночью. Конечно, он может отдать тебя девчонке… но мне кажется, он предпочтет заняться тобой сам. У девчонки найдутся свои друзья, среди которых, может статься, есть и такие же, как ты, любители лезть не в свое дело.
Марк выбросил вперед обе ноги, целясь Стрейкеру в промежность, но тот текучим шагом балетного танцовщика отступил в сторону. Одновременно он сам дал Марку пинка, угодив точно по почкам.
Закусив губу, Марк скорчился на полу.
Стрейкер посмеивался. — Давай, молодой человек. Ножками.
— Я… я не могу.
— Тогда ползком, — неумолимо сказал Стрейкер. Второй пинок пришелся по крупной бедренной мышце. Было страшно больно, но Марк стиснул зубы и поднялся на колени, потом — на ноги.
Они прошли по коридору к двери в его дальнем конце. Острая боль в почках унялась до ровной, ноющей.
— Что вы собираетесь со мной сделать?
— Спеленать, как индейку по весне, молодой человек. Позже, когда мой Хозяин пообщается с тобой, получишь свободу.