— А не к чему?
Бен ответил просто:
— Может быть, дом вызвал еще одного дурного человека.
Энн Нортон следила за ними из окна. Чуть раньше она позвонила в аптеку. «Нет,» — сказала мисс Кугэн и в ее голосе прозвучало что-то вроде ликования. — «Здесь их не было. Не заходили.» Где ты была, Сьюзан? Ох, где ты была? Уголки ее рта дернулись книзу в беспомощной злой гримасе. Уходи, Бен Мирс. Уходи и оставь ее в покое.
Покинув его объятия, Сьюзан сказала:
— Сделай для меня одну очень важную вещь, Бен.
— Все, что смогу.
— Не говори о таких вещах больше ни с кем в городе. Ни с кем.
Он невесело улыбнулся.
— Не волнуйся, меня не заботит, как бы заставить людей думать, что у меня не все дома.
— Ты запираешь свою комнату в пансионе?
— Нет.
— Я бы начала запирать. — Она откровенно взглянула на Бена. — Ты должен думать о себе, как о подозреваемом.
— С тобой тоже?
— Да… вот только я тебя люблю.
А потом Бен остался один. Сьюзан заспешила по подъездной дороге, а он остался глядеть ей вслед, потрясенный всем, что наговорил, а еще сильнее —четырьмя или пятью заключительными словами девушки.
Вернувшись к Еве в пансион, Бен обнаружил, что не может ни работать, ни спать. И для первого, и для второго он был слишком взбудоражен. Поэтому Бен прогрел мотор ситроена и после секундного колебания поехал в сторону кафе Делла.
Там оказалось полно народу, накурено и шумно. Музыканты, взятая на испытательный срок кантри-вестерн-группа под названием «Рейнджеры», играли вариацию на тему «Так далеко ты прежде не бывал», громкостью восполняя нехватку мастерства. На полу по спирали вращались примерно сорок парочек, почти все — в джинсах. Бен с легким изумлением припомнил строчку Эдварда Олби насчет обезьяньих сосков.
Табуретки перед стойкой оседали —и из-за конструкции, и под тяжестью фабричных рабочих, которые пили пиво из одинаковых стаканов и были обуты в почти одинаковые рабочие башмаки на резиновом ходу, с сыромятными шнурками.
Между столиками и кабинками сновали две или три официантки с пышно взбитыми прическами и вышитыми на белых блузках золотой ниткой именами (Джеки, Тони, Ширли). Делл разливал пиво за стойкой, а в дальнем ее конце похожий на ястреба мужчина с набриолиненными, зачесанными назад волосами, смешивал коктейли. Он отмерял спиртное в рюмки, сливал в серебряный шейкер, добавлял то, что положено, а лицо оставалось абсолютно пустым Бен двинулся к стойке, огибая танцплощадку по краю, и тут кто-то позвал:
— Бен! Слышь, приятель! Здорово, корешок!
Бен огляделся и за столиком неподалеку от стойки увидел Проныру Крейга, сидевшего перед полупустым стаканом.
— Привет, Проныра, — отозвался Бен, усаживаясь. При виде знакомого лица ему полегчало, и потом, Проныра ему нравился.
— Решил маленько пожить ночной жизнью, а, корешок? — Проныра улыбнулся и хлопнул Бена по плечу. Бен подумал, что тот, должно быть, получил деньги, потому что уже само дыхание Проныры прославило бы «Милуоки».
— Ага, — ответил он. Он вытащил доллар и положил на стол, испещренный круглыми отпечатками множества пивных стаканов, которые там перебывали. — Как жизнь?
— Просто отлично. Что думаешь про этих новых лабухов? Классно, а?
— Порядок, — сказал Бен. — Ну-ка, прикончите эту штуку, пока она не выдохлась. Я ставлю.
— Весь вечер ждал, чтоб кто-нибудь сказал это! Джеки! — заорал Крейг. — Неси моему корешу кувшин! Будвейзера!
Джеки принесла кувшин на подносе, где в беспорядке валялась мокрая от пива мелочь, и сняла его на столик, отчего на правой руке вздулись мускулы под стать премированному борцу. Она взглянула на доллар так, словно это был таракан какой-то новой породы.
— С вас бакс сорок, — сообщила она. Бен выложил еще одну бумажку. Девушка взяла обе, выудила из разнообразных луж на подносе шестьдесят центов и сказала:
— Проныра Крейг, когда ты так вопишь, ты похож на петуха, которому сворачивают шею.
— Лапуля, ты чудо, — отозвался Проныра. — Это Бен Мирс. Книжки пишет. — Будем знакомы, — сказала Джеки и исчезла в полумраке.
Бен налил себе стакан пива. Проныра последовал его примеру, профессионально наполнив стакан до краев. Пена нависла над ними, грозя перелиться — и осела обратно.
— Твое здоровье, корешок!
Бен отсалютовал стаканом и выпил. — Ну и как твоя писанина?
— Отлично, Проныра.
— Видел, как ты крутился с малышкой Нортон. Она настоящий персик, иначе не скажешь. Тут ты лучше выбрать не мог.