Жребий

— Он вкусил от плоти и крови Твоей, даруй же ему место за столом в Своем царствии небесном. С верою молим.

— Господи, услышь молитву нашу. Марджори Глик со стонами закачалась из стороны в сторону — Утешь нас в горе от смерти брата нашего, пусть вера наша будет нам опорой, а вечная жизнь — надеждой нашей. С верою молим.

— Господи, услышь молитву нашу.

Пастор закрыл требник.

— Помолимся же, как учил нас Господь, — спокойно сказал он. — Отче наш, который на небесах…

— Нет! — пронзительно крикнул Тони Глик и стал проталкиваться вперед. Не дам забросать моего мальчика землей!

Потянувшиеся остановить его руки опоздали. Тони секунду качался на краю могилы, потом фальшивая трава смялась, подалась, он упал в яму и со страшным тяжелым стуком приземлился на гроб.

— Дэнни, вылезай! — взревел Тони. — Батюшки! — сказала Мэйбл Уэртс и прижала к губам черный шелковый траурный платок. Светлые глаза жадно впитывали увиденное — так белка запасает на зиму орехи.

— Дэнни, черт побери, а ну перестань выкаблучивать, мать твою!

Отец Каллахэн кивнул двум мужчинам из тех, что выносили гроб, и те шагнули вперед. Однако лягающегося, заходящегося криком и подвывающего Глика удалось извлечь из могилы только после того, как вмешались еще трое, в том числе Паркинс Джиллеспи и Нолли Гарднер.

— Дэнни, прекрати сейчас же! Ты напугал маму! Ну, ты у меня получишь березовой каши! Пустите! Пустите… к моему мальчику… пустите, раздолбаи… аххх, Господи…

— Отче наш, который на небесах…снова начал Каллахэн, и другие голоса подхватили, вознося слова к равнодушному щиту неба.

— …да святится имя Твое, да наступит царствие Твое, да будет воля Твоя…

— Давай, Дэнни, иди ко мне, слышишь? Ты меня слышишь?

— …как на небе, так и на земле. Хлеб наш ежедневный дай нам сегодня и прости нам…

— Дэнннниии…

— …долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…

— Он не мертвый, не мертвый, пустите меня, засранцы несчастные…

— … и не введи нас во искушение, но избавь от зла. Во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь.

— Он не мертвый, — всхлипывал Тони Глик. — Не может этого быть. Ему, мать вашу, всего двенадцать.

Он бурно разрыдался и, несмотря на державших его мужчин, покачнулся вперед с опустошенным, залитым слезами лицом. Упав на колени у ног Каллахэна, Тони ухватил священника за брюки испачканными землей руками.

— Прошу вас, верните мне моего мальчика. Пожалуйста, перестаньте меня дурачить.

Каллахэн мягко взял его голову в ладони.

— Помолимся же, — сказал он.

Глик, сотрясаемый сокрушительными всхлипами, привалился к бедру священника — Господи, утешь этого человека и жену его в их скорби. Ты очистил это дитя в водах крещения и дал ему новую жизнь. Однажды, может быть, и мы присоединимся к нему, навсегда разделив радость небесную. Молим во имя Иисуса. Аминь.

Каллахэн поднял голову и увидел, что Марджори Глик лишилась чувств.

4

Когда все уехали, Майк Райерсон вернулся и уселся на край раскрытой могилы доесть полсэндвича и подождать возвращения Ройяла Сноу.

Хоронили в четыре, а сейчас было почти пять часов. Тени удлинились, косые лучи солнца пробивались теперь из-за высоких дубов на западе. Этот дрочила Ройял обещал вернуться самое позднее в четверть пятого — ну, так где он?

Сэндвич был с сыром и болонской колбасой — любимый сэндвич Майка. Впрочем, других он и не делал: вот одно из преимуществ холостяцкой жизни. Он дожевал и отряхнул руки, уронив несколько хлебных крошек на гроб.

За ним кто-то следил.

Майк ощутил это внезапно и наверняка. Он пристально осмотрел кладбище широко раскрытыми испуганными глазами.

— Ройял? Ты тут, Ройял?

Никакого ответа. В деревьях, заставляя их таинственно шелестеть, вздыхал ветер. За каменной оградой в колеблющейся тени вязов Майк разглядел надгробие Хьюберта Марстена и вдруг подумал про собаку Вина, насаженную на кладбищенские железные ворота.

Глаза. Безжизненные, лишенные эмоций. Следящие.

ТЬМА, НЕ ЗАСТАНЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ.

Словно услышав чей-то голос, Майк испуганно вскочил.

— Черт тебя побери, Ройял, — эти слова он выговорил громко, но спокойно, уже не думая, что Ройял где-то поблизости или вот-вот вернется. Придется заканчивать самому, а в одиночку он потратит уйму времени.

И засветло может не управиться. Майк принялся за дело, не пытаясь понять охвативший его ужас, не задумываясь, с чего бы это сейчас ему так не по себе от работы, которая раньше никогда не тревожила его. Быстро, не делая лишних движений, он оттащил полоски поддельной травы от сырой земли и аккуратно сложил. Перекинув полотнища через руку, Майк отнес их в стоявший за воротами грузовик. Стоило оказаться за пределами кладбища, как отвратительное чувство, будто за ним следят, исчезло.