Стоя на краю неба

– Отчасти? – переспросил Ит.

– Отчасти, – кивнула она. – Знаете, кто нас сдал? Те же гады, что и вас. Там, на планете, работают еще два агента-официала. Эта команда принадлежит другому кластеру. И они копали под вас и под вашу… Эдри, да?

Скрипач кивнул, Ит тоже.

– Все грязь, – Орбели-Син тяжело вздохнула. – Вообще все. К чему ни прикоснись, все в той или иной степени грязь. Мерзко, правда?

– Правда, – согласился Скрипач. – Но в наших силах сделать так, чтобы грязи стало хоть чуть-чуть меньше.

– Это тебе так кажется. Сейчас, – уточнила Орбели. – На самом деле ничего мы сделать не можем. Ни вы, ни я.

– Ты не права, – возразил Ит. – Мы можем. И делаем.

– Могу повторить для тех, у кого плохо со слухом, Ит. Тебе это кажется. Поверь мне, я знаю.

Глава 13

Бегство

Ри смотрел на Орбели с неодобрением и весьма настороженно. Орбели его словно бы вообще не замечала. Вежливо поздоровалась и демонстративно отвернулась. По всей видимости, ее вниманием целиком и полностью завладел катер – ну еще бы! Катер Сэфес штука очень и очень редкая, их и видели-то единицы, а чтобы оказаться внутри… Скрипач показывал ей всякие забавные вещи, которые делала интерактивная внутренняя среда машины, и Орбели смотрела на маленькое шоу, которое он устроил, со все возрастающим восхищением.

– А если руку порезать?

– Затянет очень быстро, если порез неглубокий. Попробуй сама что-то приказать, – предложил Рыжий. – Ну, давай.

– Маленький бассейн для ножек, и что-нибудь от синяка под глазом, – в пространство произнесла она. – Ой…

– Синяк через несколько часов пройдет, – пообещал Ит. – Когда-то я и Ри тут замечательным образом подрались…

Ри недовольно хмыкнул, но смолчал.

– И что? – с интересом спросила Орбели.

– Через сутки даже следов не осталось. А подрались серьезно.

– Из-за чего? – поинтересовалась Орбели, искоса глянув на Ри.

– Из-за моей нынешней жены, – неохотно ответил тот.

– И кто победил?

– Победила дружба, – Ри поморщился. – Но про синяки Ит совершенно прав.

– Забавно, – Орбели прошлась по каюте. – А если я хочу, например, посидеть?

– Просто скажи.

– Ага…

Ри исподтишка разглядывал ее, и она это, разумеется, прекрасно видела. Однако выдержки ей было не занимать. Ри мысленно сравнивал ее с Марией и приходил к неутешительному выводу – чем-то они были неуловимо похожи, женщина-человек и женщина-рауф. Было в них что-то общее, но что, он никак не мог понять. Манера держаться? Внутренняя холодная независимость? Едва различимый налет цинизма?..

«Какое у меня право лезть в их жизнь? – спрашивал он сам себя. – Нет… ну уж нет. Ничего я им говорить не стану. Если охота нарваться, то пусть сами разбираются, но я не буду. Не буду! Не мое это дело. Нет, это не месть, конечно. Было бы за что мстить… Семьдесят лет назад я был слеп, мне же говорили… они же и говорили… а теперь сами ослепли, идиоты… Но не мне их судить. Ни их, ни ее. Им с ней хорошо? Вот и славно. На том и порешим».

Он снова отвернулся. Хватит, надоело. С него довольно. Сейчас – в Джовел, забросить этих ненормальных в дипломатический, потом – забрать Джессику и гермо, который с ней в квартире, потом – прихватить эту семейку, и… прочь отсюда.

Делать тут больше нечего.

Ри великолепно понимал – отработка провалена целиком и полностью, причем не по их вине, это легко удастся доказать. Да, они нашли то, что искали, вот только начинать надо было поиски значительно раньше, а не тогда, когда ситуация подошла к финалу и что-либо изменить уже невозможно. Ужасно неприятное ощущение… раздражает.

«…Бессилие раздражает. Безнадежность. И мысль о том, что существует такая пакость, как интриги, предательство, корысть. Что множество вопросов приходится трактовать с позиции «кому это выгодно» – а выгодно всегда почему-то очень неглупым людям, с хорошими мозгами, интересным, внешне правильным и доброжелательным.

Выгодно.

И приходится прогибаться под тех, кому именно выгодно.

Гадость какая… Вся эта жизнь – по сути ужасная гадость.

Ты можешь сколько угодно долго биться головой о стену, доказывая и показывая, что вот так – всем будет лучше, а вот так – всем хуже; ты можешь сломать миллион копий о какие-то теории; ты можешь знать правду и пытаться эту правду до кого-то донести, но…

Тебя никто и никогда не услышит.

Потому что ты соблюдаешь закон.

А потом придет этакая вот Гоуби.