Батумский связной

– Нравится ли вам у нас, господин Ордынцев? – Глаза ее влажно блестели, полные губы улыбались. Заметив, что Борис не ответил на ее вопрос, баронесса сделала вид, что смутилась и продолжала: – Разумеется, сегодня не самый удачный вечер в смысле поэзии… Этот Купидония… Но в молодом человеке столько чувства!

«Зато ни на грош таланта», – подумал Борис, потом взял холеную руку баронессы в свои и произнес, глядя в фиалковые глаза:

– Мадам, я готов выслушивать вирши в сто раз более худших авторов, чем Купидония, но только рядом с вами.

Хозяйка, смеясь, приложила пальчик к его губам:

– Молчите! Он может услышать и обидеться…

– Дорогая баронесса! – с чувством продолжал Борис. – Вы своим присутствием украсили бы любой салон Санкт-Петербурга. Я жажду бывать у вас как можно чаще.

– Салон бывает раз в неделю, по четвергам.

– Неужели так редко? – простонал Борис, опасаясь, не перегибает ли он палку.

Но нет, кажется, баронесса приняла его комплименты как должное.

– Разумеется, вы сможете видеть меня чаще – мы ведь живем в одном городе, – томно проворковала она.

– У вас всегда так много народу? – поинтересовался Борис, стараясь, чтобы вопрос его имел несколько интимную окраску.

– Да, почти всегда. Это ведь все завсегдатаи, редко когда заглянет к нам новый интересный человек.

– Мадам. – Борис склонился к ее руке.

– Друзья называют меня просто Софи, – прошептала она улыбаясь. – А теперь простите меня, я должна вернуться к обязанностям хозяйки.

Борис проводил ее страстным взглядом, потом обвел глазами присутствующих и не рискнул подходить еще к кому-нибудь с рассказом о петербургской осени, чтобы не возбудить подозрений.

«В салоне в четверг», – сказал Вольский. Здесь Вольского нет, Борис бы его узнал. Тому возможны две причины. Первая самая простая: это не тот салон. Вторая: Вольский, несомненно, узнал, что арестовали Керима с дядей, а возможно, и слышал выстрелы в южной бухте. Стало быть, он думает, что курьера либо убили, либо взяли, и не ждет его сегодня вечером в салоне. Горецкий прав: надо Борису быть осторожнее.

Вошел слуга с подносом, на котором теснились бокалы с шампанским. Борис не спеша фланировал по залу, рассматривая картины на стенах и вежливо улыбаясь дамам. Тем временем хозяйка объявила о выступлении нового таланта.

– Сейчас перед нами выступит всем нам хорошо известный прославленный во всех городах юга России Афанасий Крымский.

К роялю подошел высокий обрюзгший мужчина с отвислой нижней губой и мешками под глазами. Вид у него был такой, будто он пьет не переставая уже не первый год. Откашлявшись и обведя присутствующих мутно-наглым взглядом, поэт запрокинул голову и начал заунывным гнусавым голосом:

• В фортепьянном концерте
• Зябко кутаясь в мех
• Ты получишь в конверте
• Запечатанный смех,
• Словно книгу раскроешь
• Беспросветную даль
• И на слезы настроишь
• Бирюзовый рояль…

Под жидкие аплодисменты Борис ушел не прощаясь, по-английски.

Горецкий ждал его с докладом. Услышав о неудаче, он поморщился и отвернулся.

– Возможно, это не тот салон, – пробормотал Борис, – зря я в парикмахерской торчал. Но в пользу того, что это именно тот салон, говорит то, что третьего августа тоже был четверг, стало быть, салон имел место. Завтра с утра иду к баронессе с визитом, авось не прогонит.

– Посчитает наглецом, да такому красавцу все простит! – вздохнул Аркадий Петрович. – Поздно уже, давайте ложиться, голубчик.

Глава одиннадцатая

На следующее утро Борис, опять-таки посетив парикмахерскую и благоухая одеколоном, прикоснулся к кнопке звонка дома, где располагался салон ОДИ и где, как он выяснил, в верхних комнатах жила баронесса Штраум. На звонок открыла немолодая горничная по утреннему времени в довольно затрапезном платье, без белого фартучка и наколки. В руке у нее была щетка, горничная занималась уборкой. Она застыла в дверях, глядя на Бориса немигающим взглядом.

– К госпоже баронессе, – улыбнулся Борис как можно обаятельнее.

– Госпожа утром не принимают, – буркнула горничная и попыталась закрыть дверь.

– А ты, милая, доложи, – настойчиво попросил Борис, и тут же перед горничной появилась денежная купюра с изображением Царь-колокола.

Горничная поджала губы и перевела глаза с купюры на Бориса. Взгляд его был ласков, но настойчив. Горничная облизнула губы, и купюра исчезла у нее в кулаке.