Баймер

К тому времени, когда Нинель обнаружила, что у нее нет денег на создание артиллерии, мы уже нарастили свои армии, создали могучий флот, то и дело засылали к ней то шпионов, то саботажников, а то прямых диверсантов. К тому же от нее начали отваливаться союзники, это хитрый Аверьян строил козни, раздувал вражду к Нинель, финансировал оппозицию.

– Это нечестно! – возмутилась Нинель.

– В чем?

– Ты мне заговаривал зубы своим мафиози, я ухи развесила, такая вот доверчивая, а ты, а ты…

– На войне как на войне, – захохотал Аверьян.

– И ты, Брут? – сказала она горько.

– Дык сюрприз же! – возразил он и снова захохотал. – А признайся, Андрий, ты придумал насчет мафиози?.. Во всяком случае, сработало классно.

– Да не придумал, – возразил я. – Он в самом деле… Но я не сказал, что мафиози. Просто, когда собирается компашка миллионеров, там уже не отличишь мафиози от немафиози. Они все владеют чем-то крупным, все уклоняются от налогов, все грязную работу делают чужими руками. И все любезны, приветливы…

Аверьян кивал, смотрел на меня, а в это время из динамиков раздались крики, ржание коней, лязг оружия. Оказывается, пока мы упивались близкой победой, Нинель пустила свою легкую конницу в обход, зашла с той стороны, откуда не ждали, это для них самоубийство, и сейчас ее конники яростно разрушают наши города и убивают беззащитных крестьян.

Я спешно повернул обратно свои победно наступающие войска. Аверьян тоже кричал и ругался. У нас армия впятеро больше, экономическая мощь безмерна, технический уровень тоже выше, но нашим армиям снова переть через всю карту в свои земли, а всадники Нинель, хоть и слабенькие, хоть и неабгрейденные, успеют разрушить обе наши столицы и перебить простой народ. А это значит, что хоть мы и перебьем их с легкостью, но будем лишены возможности нанимать новых рабочих, рекрутировать в армию, добывать золото, железо, камень, рубить лес, ловить рыбу…

Нинель злобно хохотала. Игра чуть выровнялась: у нас по-прежнему армия впятеро сильнее, золотые запасы еще на две такие же армии, но зато Нинель спешно строит крепостную стену, расставляет по ней слабенькие пока катапульты, лучников, а в ее тылу в это время роют, копают, изобретают порох, создают первые пушки.

Аверьян рычал от злости. Попасться так просто! Достаточно было оставить небольшой отряд стрелков или поставить крепостную стену. Но все равно надо вернуться, иначе…

Мои войска прошли обратно не больше трех верст, я развернул их снова в сторону владений Нинель. Аверьян легкую конницу раздавит сам, а моя железная армия двинулась на укрепления Нинель в одиночку. Я видел, как она посерьезнела. Здесь все зависит от того, выдержат ли стены ее крепостей и пока что слабенькие войска первый удар моей профессиональной и хорошо обученной армии. А дальше – за ее спиной богатая людьми и ресурсами Сибирь, а за моей – опустошенная и разоренная Германия…

Аверьян, ослепленный злостью, не сообразил, что на конницу Нинель мог бы отрядить десятую часть своей исполинской армии, остальное бы сюда, сюда, я скрипел зубами, но помалкивал, неэтично, мы ж вроде бы каждый за себя. Если Нинель продержится полчаса, то к ней из тыла за это время будут подходить сперва мелкие отряды наспех обученных и вооруженных чем попало крестьян, а потом придет черед и тяжеловооруженной панцирной конницы, хорошей артиллерии, латников, а у меня… у меня только то, что есть.

В прихожей негромко хлопнула дверь. Донеслись голоса отца и Валериана Васильевича. Отец мой входит деликатно, как thief восьмого лэвела, что даст сто очков любому ниндзюке. Эта вкрадчивость от врожденной деликатности, он и меня приучал, чтобы я не шумел, а в стакане ложечкой не брякал – неприлично. Что-то было еще, но я запомнил только насчет бряка ложечки.

Если у нас в выходные рубиловка в «Хмельницкого» по локалке или в «Аттилу» по Интернету, так же точно у них брехаловка на вечные темы: мол, ах как велик Марчелло Паганини и Бекассо Пикассо, а вот Тарантино тоже велик, но не так велик, ибо плебей, плебей… Во время таких брехаловок из комнаты отца валят желтые запахи добротного и ядренистого нафталина.

Валериан Васильевич заглянул и к нам, поздоровался, победно вскинул над головой видеокассету:

– «Титаник»!.. Вчера получил всех Оскаров в Каннах, а сегодня вот он, шедевр!.. В моих дрожащих от жадности руках. Желающие насладиться – в очередь!

И, не дожидаясь ответа, жизнерадостно захохотал, удалился с отцом на кухню. Кофе они пьют, как и мы, люди, но вот ценности у них какие-то странноватые: кино, фотоальбомы, репродукции картин древних художников, когда не только жили без цифровых фотоаппаратов, но и рисовать, если честно, не умели толком.