Дорога между звезд

– А и вправду, вполне можем без Малыша обойтись. – Николя поднял ладонь у себя над головой. – С его ростом он только привлечёт к нам ненужное внимание. Без него свои дела уладим даже быстрее. А миледи девушка молодая, неуравновешенная, за ней присмотр нужен….

– Это кто: неуравновешенная?! – стала закипать Синява.

– Тот, кто поддаётся на простые фразы и заводится с пол оборота! – остановил я её властным жестом руки. Я ведь тоже умею быть убедительным, когда надоедает неразбериха. – А ты что думаешь?

Малыш сидел с таким спокойным и отрешённым видом, словно придумывал рифму к несуществующему слову. Но ответил сразу:

– Ты командир! Тебе видней! С высоты глобального полёта неподвластного праздным раздумьям разума.

– Повторяешься, – скривился я, словно от лимона. – Одну и ту же фразу…. – Но давняя мечта разведки тоже сделала своё дело. – Ладно, летишь на Землю. Как только появится возможность, мы вышлем деньги за новые хлопоты госпоже Синяве Кассиопейской.

– Хоть вы и ведёте себя порой несносно, но я уже убедилась в вашей платёжеспособности и честном слове! – жеманно произнесла миледи. – Поэтому открываю вам кредит!

– Неограниченный?! – не удержался я от колкости.

– Нет! – возразила она и улыбнулась: – Во вполне разумных пределах!

– Придётся Малышу всю дорогу питаться сухарями…, – сочувствующе пробормотал я. Николя мне тут же подыграл:

– Давайте оставим ему пару ящиков тушёнки?

– Не думала, что он у вас такой обжора! – не осталась в долгу и миледи. – Ведь самая лучшая пища для интеллектуалов – вода и приятные беседы!

– Да, он такой! – согласился я вставая. – Могу вас обрадовать: иногда ему и вода не нужна! Так что вы на нас ещё и неплохо заработаете!

Нелестное восклицание в мою сторону из уст девушки, потонуло в общем дружном хохоте.

Глава четвёртая

Хлопотное возвращение на Оилтон

Проследить всю траекторию полёта, находящегося в лунманском прыжке корабля, невозможно. Но при выходе в нормальное пространство плазмо-кремниевый реактор даёт мощный выхлоп тормозящей энергии. Именно по этому выхлопу, можно определить: с какого направления прибыл корабль. И всех подозрительных тут же начинает отслеживать целый комплекс станций, ретрансляторов и стационарных баз космической обороны. Поэтому нам пришлось сделать солидный крюк в пути, имитируя наше прибытие с самой дружественной Оилтону системы. Вернее небольшого скопления шести звёзд, имеющих на своих орбитах сорок одну планету. Именно из-за яркого отблеска с поверхности этих планет и было дано название: Система Блеска. В которой правила королева Стания, родная сестра нашего покойного императора.

Грузопассажирские потоки оттуда являлись такими интенсивными и хаотичными, что в них легко было затеряться целой эскадре. Не то, что нашей «Верности». Чем не раз пользовались и мелкие контрабандисты, и разномастные шпионы недружественных нам империй. Да и дружественных – тоже. А теперь и мы готовились высадиться в окрестностях императорского дворца на Оилтоне по давно наработанным методикам. Только раньше, когда мы служили в Дивизионе, нам приходилось бороться с такими нарушителями. А сейчас наоборот: собирались использовать наши знания для нелегального проникновения на планету.

Но для этого надо было идеально обучить нового члена нашей команды, Цой Тана. И навигации, и управлению ботом, и многим очень важным сигналам, знаниям и навыкам. Поэтому все четыре дня полёта мы только тем и занимались, что отрабатывали на тренажёре умелое обращение с малыми средствами передвижения планетарного пользования. Проходились неоднократно по всем разномасштабным картам, договаривались о новых способах взаимосвязи, долечивали уже пытающегося начать тренировки Роберта и все вчетвером возились с Булькой. Как ни странно, но именно опрометчиво принятый мною подарок от электромугов, доставлял нам больше всего хлопот и переживаний.

Первый день неизвестное создание имело вид существа, которое живёт последние минуты. Оно лежало на столе почти плоским блином, грязно-чёрного цвета и создавало вокруг себя небольшое облачко пара с весьма неприятным запахом. Когда кто-то из моих друзей пытался его потрогать, реакции отсутствовали полностью. Но лишь только я прикасался к нему ладонями, он пытался вновь скомпоноваться в колобок. Спазматически при этом подёргиваясь. Некая жалость поборола во мне мизерное отвращение, и всё-таки решился взгромоздить растекающийся комок на свою шею. Мысли донесшиеся до моего сознания были прерывистыми, но вполне понятными: