ОНО

– Скажи, как он работает с шоколадным молоком? – спросил Бей.

Эдди засмеялся.

– Работает отлично! Они с Беном лопались от смеха, пока Билл смотрел на них, улыбающийся, но озадаченный.

Эдди объяснил, и Билл кивнул, опять широко улыбнувшись.

– Эээдина ммать боится, что он исспортит его и она не ссможет получить вввозмещения.

Эдди фыркнул и сделал вид, будто толкает Билла в ручей.

– Следи за ним, морда вонючая, – сказал он голосом Генри Бауэрса. – Я откручу тебе голову, чтобы ты мог смотреть, когда будешь вытираться.

Бен давился от смеха. Билл посмотрел на него, все еще улыбаясь, с руками в карманах джинсов, улыбаясь, да, но теперь немного отдаленно, как-то смутно. Он посмотрел на Эдди, а затем повернул голову к Бену.

– Детская ггглупость, – сказал он.

– Да, – согласился Эдди, почувствовав, что им предстоит хорошо провести время. Он думал, что Билл расколется, когда захочет; вопрос был в том, хочет ли Эдди слышать такое – «Ребенок умственно отсталый».

– Отсталый, – сказал Бен, все еще хихикая.

– Ты собираешься ппоказать нам, как состроить запруду или ты ссобираешься ппросидеть в ссвоем нужнике весь день?

Бен снова встал на ноги. Он посмотрел на речку, спокойно текущую мимо них. Кендускеаг была не очень широкой здесь, в Барренсе, но все-таки вчера она нанесла им поражение. Ни Эдди, ни Билл не смогли толком сделать опору на ручье. Бен улыбался улыбкой человека, который обдумывает что-то новое.., что-то несколько забавное. Эдди думал: «Он знает как – я действительно думаю, что он знает».

– О'кей, – сказал он, – вы, ребята, снимите свои ботинки, чтобы ноженьки свои не замочить.

Эдди снова услышал голос матери – суровый командирский, голос регулировщика: «Не смей делать это, Эдди! Не смей! Мокрые ноги – это один из тысяч путей к простуде, а простуда ведет к пневмонии, поэтому не делай этого!»

Билл и Бен сидели на берегу, стягивая спортивные тапочки и носки. Бен суетливо закатывал джинсы. Билл посмотрел на Эдди. Его глаза были ясные и теплые – сочувствующие. Эдди вдруг внезапно понял, что Большой Билл точно угадал его мысли и ему стало стыдно.

– Ты иииидешь?

– Да, конечно, – сказал Эдди. Он сел на берег и разулся, пока мать занималась нравоучениями в его голове.., но голос ее все болееотдалялся и становился эхом, как облегченно отметил про себя Эдди, как будто кто-то зацепил большим рыболовным крючком ее блузку и теперь оттаскивал ее от него по очень длинному коридору.

3

Это был один из тех замечательных летних дней, который в мире, где все в порядке, все как надо, вы никогда не забудете. Легкий бриз отогнал противных москитов и черных мушек. Небо было яркое, хрустяще-голубое. Температура – немного более семидесяти по Фаренгейту. Птицы пели и занимались своими птичьими делами в кустах и на деревьях. Эдди пришлось один раз воспользоваться аспиратором, но потом его грудная клетка задышала свободно и горло, казалось, магически расширилось. Все остальное время он не вынимал аспиратора из нижнего кармана.

Бен Хэнском, накануне казавшийся таким робким и неуверенным, стал признанным генералом, с головой уйдя в строительство запруды. Время от времени он выбирался на берег и, упершись в бока грязными руками и что-то бормоча про себя, глядел, как продвигается работа. Иногда он проводил рукой по волосам, и часам к одиннадцати они у него уже торчали смешными нелепыми лохмами.

Сначала Эдди чувствовал какую-то неопределенность, затем им овладела радость, и наконец пришло совершенно новое чувство – в нем было что-то таинственное, оно и пугало и одновременно возбуждало, опьяняло. Это чувство было настолько не свойственно обычному состоянию его бытия, что он не смог назвать его до той ночи, когда, лежа в постели и глядя в потолок, он проигрывал заново весь день. Сила. Вот какое это было чувство. Сила. Она должна была работать. Боже мой, и она должна была работать лучше, чем он и Билл, а может, даже сам Бен – могли мечтать об этом.

Он видел, что Билл тоже увлекается – он входил в работу не сразу, что-то обдумывал, а затем постепенно отдался ей полностью.

Раз или два он похлопал Бена по мясистому плечу и сказал ему, что он невероятный, непревзойденный. Бен каждый раз краснел от удовольствия.

Бен велел Эдди и Биллу поставить одну из досок в ручей и держать ее, чтобы вбить наковальней в ложе потока.