ОНО

Эдди почувствовал знакомое напряжение, его горло начинало сжиматься.

Не сейчас, черт бы тебя побрал, -неожиданно подумал он. – Не сейчас, когда я нужен своим друзьям. Как сказал Бен, к чертям собачьим.

И тоже начал собирать камни.

9

Генри Бауэре чересчур быстро стал слишком большим, чтобы при обычных обстоятельствах быть быстрым и проворным, но сейчас обстоятельства не были обычными. Он обезумел от боли и ярости, и они придавали ему невероятную физическую силу. Сознательное мышление исчезло; в его мозгу творилось нечто напоминающее пожар поздним летом, когда наступают сумерки и все вокруг становится розово-красным и дымчато-серым. Майк Хэнлон действовал на него как красная тряпка на быка. Майк бежал по примитивному маршруту вдоль края карьера, так он непременно прибежит на свалку. Но мысли Генри были слишком далеко от траектории движения Майка; он продирался сквозь кустарник и заросли ежевики по прямой, не чувствуя ни уколов шипов, ни ударов гибких веток, которые хлестали его по лицу, по шее, по рукам. Единственное, что сейчас имело для него значение, – это курчавая голова ниггера, маячащая впереди. Одна из М-80 лежала у него в правой руке, в левой он сжимал деревянную спичку. Когда он поймает этого ниггера, он зажжет спичку, поднесет ее к шнуру и затолкает эту пепельницу прямо ему в штаны.

Майку был открыт только один путь – вперед, и он скорее дополз, чем добежал до края карьера. Майк скатился на дно, встал на ноги и вдруг на полпути понял, что здесь есть еще кто-то. Шестеро ребят стояли в один ряд и со странным выражением следили за происходящим. Только потом, когда у него была возможность разобраться со своими мыслями, он понял, что ему показалось странным в их взгляде: казалось, они ждали его.

– Помоги, – с трудом произнес Майк, хромая им навстречу. Интуитивно он обратился к высокому мальчику с рыжими волосами. – Ребята... Большие ребята...

В это время в карьер влетел Генри. Он увидел еще шестерых ребят, забуксовал и остановился. На какое-то мгновение на его лице промелькнула неуверенность, и он через плечо обернулся назад. Увидев своих воинов, он, уже улыбаясь, снова посмотрел на Неудачников. Майк стоял позади Билла, тяжело дыша.

– Я знаю тебя, парень, – сказал Генри, обращаясь к Биллу. Он посмотрел на Ричи. – И тебя тоже знаю. Где твои очки, четырехглазый?

Не успел Ричи ответить, как Генри заметил Бена.

– И вы здесь, сукины дети! Еврей и толстяк! Это твоя подружка, толстяк?

Бен слегка вздрогнул.

Как раз в это время рядом с Генри остановился Питер Гордон. Подбежавший Виктор встал от Генри по другую сторону, Белч и Лось появились последними. Они встали рядом с Виктором и Питером, и теперь двумя аккуратными, почти симметричными рядами друг против друга стояли два враждебных лагеря.

Когда Генри заговорил, он дышал часто и тяжело, и это придавало ему еще большее сходство с быком:

– Я могу вас так отделать, что и костей не соберете, но сегодня я вас отпускаю. Мне нужен только этот ниггер. А вы, мелкое дерьмо, брысь отсюда!

– Во-во! – поддакнул Белч.

– Он убил мою собаку! – крикнул Майк пронзительным срывающимся голосом. – Он сам сказал!

– Иди сюда, – сказал Генри, – и может быть, я не стану убивать и тебя.

Майк задрожал, но не сдвинулся с места. Мягко и отчетливо Билл произнес:

– Барренс наш. А вы, ррребята, убирайтесь отттсюда. У Генри расширились глаза, как будто ему неожиданно дали пощечину.

– Ты что меня гонишь? – спросил он. – Ты, козел?

– Вввас, – сказал Билл. – Ммы ввытряхнем из вввас дддерьмо, Бббауэрс. Убирайтесь оотсюда.

– Ты, заикающийся урод, – сказал Генри. Он нагнул голову и бросился на Билла.

Билл набрал целую пригоршню камней. У всех, за исключением Майка и Беверли, которая держала в руке только один камень, тоже были полные руки. Билл, не спеша, стал бросать камни в Генри. Его броски были сильными и достаточно точными. Первый камень пролетел мимо; второй попал Генри в плечо. Если бы Билл промахнулся в третий раз, то Генри был бы совсем рядом и свалил бы его на землю. Но Билл не промахнулся. Он попал прямо в бычью голову Генри.

От неожиданной боли Генри закричал, поднял глаза.., и получил еще четыре удара: любовное послание от Ричи Тозиера попало ему в фудь; камень, брошенный Эдди, срикошетил от плеча; Стэн Урис попал ему в подбородок; и единственный камень Беверли угодил ему в живот.