ОНО

Но будут странные моменты, когда он снова задумается над этими вопросами: власть серебра, власть шариков – отчего происходит эта власть? Откуда происходит любая власть? Как ты получаешь ее? Как ты ее используешь?

Ему казалось, что их жизнь могла зависеть от этих вопросов. Однажды ночью, когда он заснул, а дождь монотонно, убаюкивающе барабанил в окна и по крыше, ему пришло в голову, что есть еще один вопрос, возможно, единственный. Оно имеет некоторую реальную сущность, и Бен почти что видел ее. Увидеть сущность означало увидеть тайну. Это тоже была власть? Возможно, да. Потому что разве неправда, что власть, подобная власти Оно, таилась в изменении формы? Был ребенок, который кричал посреди ночи; была атомная бомба; была серебряная пулька; было то, как Беверли смотрела на Билла, и то, как Билл смотрел на нее.

Что же было этой властью?

12

В последующие две недели ничего особенного не случилось.

ДЕРРИ: ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

"Ты проиграло

Ты не можешь выигрывать все время.

Ты проиграло

Ты не можешь выигрывать все время, что я говорил!

Я знаю, милая моя,

Я вижу, как печаль опускается на твоем горизонте".

Джон Ли Хукер

«Ты проиграло»

6 апреля 1985

Я вам вот что скажу, друзья и ближние: я сегодня пьян. Пьян в задницу. Ржаное виски. Пошел к Вэлли и начал, потом пошел в шалман на Мейн-стрит за полчаса до закрытия и купил бутылку Ржаной. Я знаю, до чего я нажрался. Мы гуляли – веселились, а проспались – прослезились. Итак, вот он сидит один пьяный негр в общественной библиотеке после закрытия, с открытой книгой прямо перед собой и с бутылкой «Старого Кентукки» слева. «Скажи правду и устыдишь дьявола», – говаривала моя мать, но она забыла сказать, что иногда трезвостью этого парнокопытного не устыдишь. Ирландцы знают, что они, конечно, белые негры Господа, и кто знает, может быть, они на порядок впереди?

Хочу писать о пьянстве и о дьяволе. Помните «Остров сокровищ»? Старый морской волк на «Адмирале Бенбоу». «Мы их еще уделаем, Джеки!» Держу пари, старый мудак даже поверил в это. Нажравшись рому или ржаной, – можно поверить во все, что угодно.

Пьянство и дьявол. О'кей.

Иногда меня забавляет думать, сколько бы я протянул, если бы действительно опубликовал кое-что из этой писанины, которой я занимаюсь во мраке ночи, что-нибудь о Легионе Благопристойности, пожаре в «Блэк-Спот», похождениях банды Бредли.., или о деле Клода Хэро и «Серебряном Долларе».

«Серебряный Доллар» – это была пивная, и то, что явилось самым странным массовым убийством за всю историю Америки, случилось именно там в сентябре 1905-го. В Дерри все еще есть старожилы, которые утверждают, что помнят ее, но единственное свидетельство, которому я действительно доверяю, – это свидетельство Сарагуда. Когда это случилось, ему было восемнадцать.

Сарагуд теперь живет в доме престарелых Паульсона. У него нет зубов, и его франко-новоанглийский акцент долины Святого Иоанна настолько силен, что, вероятно, только другой старый житель штата Мэн мог бы понять, что он говорит, если бы его разговор был передан фонетически. Сэнди Иве, фольклорист из Мэнского университета, которого я уже упоминал на этих страницах, помог мне перевести мои аудиозаписи.

Клод Хэро был, по словам Сарагуда, «мерзким сыном шлюхи, у которого был взгляд, который сверлил тебя, как кобылий глаз в лунном свете».

Сарагуд говорил, что он – и все, кто работал с Хэро, – верили, что он был хитер, как собака, крадущая цыплят.., когда совершал набеги с топориком на «Серебряный Доллар», все более потрясающие с каждым разом. Это было не все. До тех пор лесозаготовители в Дерри не считали, что таланты Хэро простирались дальше поджогов в лесах.

Лето 1905 года было долгим и жарким, и в лесах бушевало много пожаров. Самый большой из них, который, по его признанию, он учинил, просто поднеся зажженную свечу к вороху щепок и хвороста, случился в Большом Индейском лесу в Хэвене. Он унес двадцать тысяч акров самой твердой древесины, и дым от него чувствовался в тридцати пяти милях, когда конка тащилась по Ап-Майл-Хилл в Дерри.

Весной того года ходили разговоры об объединении в профсоюзы. Организацией их занимались четыре лесоруба (не то чтобы было много что организовывать – рабочие штата Мэн тогда были противниками союзов, они и сейчас в большинстве своем таковы), и одним из четырех был Клод Хэро, который в своей профсоюзной деятельности видел шанс повыпендриваться и проводить еще больше времени в попойках на Бейкер и Эксчейндж-стрит. Хэро и его компания называли себя «организаторами», а лесопромышленные тузы называли их «главарями». Воззвание, прибитое в столовых в лагерях лесорубов, сообщало, что любой, кого заподозрят в разговорах о профсоюзах, будет немедленно уволен с работы.