ОНО

Пианино снова заиграло – снова «к Элизе». Заика Билл никогда не забывал этой пьесы и даже много лет спустя у него по спине и по рукам бегали мурашки и падало сердце, когда он вспоминал: «Мама играла это в тот день, когда умер Джордж».

– Ты больше не кашляешь, Билл?

– Нет.

Билл вытащил таблетку из коробочки с лекарствами, откашлялся, выплюнул мокроту в марлечку, скрутил ее и бросил в корзинку для мусора, стоявшую у кровати, в которой уже было полно марлевых комочков. Затем он открыл коробочку с парафином и положил кубик воска на ладонь. Джордж внимательно смотрел на Билла, но молчал и никаких вопросов не задавал. Джордж знал: когда Билл что-то делает, он не любит, чтобы с ним заговаривали, зато если будешь держать рот на замке, Билл сам все объяснит.

Билл взял нож и отрезал маленький кусочек от кубика парафина.

Он положил кубик в миску, зажег спичку и положил ее поверх парафина. Оба мальчика уставились на маленькое желтое пламя, а ветер на улице в это время стучал дождем в окна дома.

– Нужно сделать кораблик водонепроницаемым, иначе он намокнет и потонет, – сказал Билл. Говоря с Джорджем, он мало заикался, иногда вообще не заикался. А вот в школе заикание было настолько сильным, что становилось трудно говорить. Общение с одноклассниками прерывалось, и они отводили глаза в сторону, а Билл сидел, стиснув руками края парты, и лицо у него становилось красным под цвет волос, а глаза суживались в щелки, когда он силился выдавить слово из своей заикающейся глотки. Иногда – довольно часто – это получалось. Но порой усилия оказывались тщетными. Когда ему было три года, его сбило машиной и отбросило в сторону дома. Мама говорила, что тот несчастный случай и вызвал заикание. Но Джорджу иногда казалось, что отец, да и сам Билл не были в этом уверены.

Кусочек парафина в миске почти полностью растаял. Пламя спички расползлось, стало синим в месте соприкосновения с картонной подпоркой, а затем потухло. Билл опустил палец в жидкость и тут же, обжегшись, отдернул. «Горячо» – сказал он. Через несколько секунд он снова окунул палец в жидкий воск и начал размазывать его по сторонам кораблика; воск быстро высыхал, приобретая молочный оттенок.

– Можно мне? – спросил Джордж.

– О'кей. Только не капни на одеяло, а то мама убьет тебя.

Джордж опустил палец в парафин – очень теплый, но не горячий – и начал растирать его по другой стороне кораблика.

– Не клади так много, жопа! – сказал Билл. – Ты хочешь утопить его в самом первом рейсе?

– Нет-нет.

– Тогда клади поменьше.

Джордж закончил другую сторону, подержал кораблик в руках. Он стал чуть-чуть тяжелее, но не намного. – Холодно. Я пойду пущу его, – сказал Джордж.

– Да, давай, – сказал Билл. Он вдруг устал – устал и выглядел не лучшим образом.

– Жаль, что ты не можешь пойти, – сказал Джордж.

Он действительно жалел. Правда, Билл любил командовать, но у него всегда были здравые идеи и он никогда не задавался. – Это ведь твой кораблик.

– Он твой. Мне тоже жалко, что я не могу пойти.

– Ну... – Джордж с корабликом в руках переминался с нот на ногу.

– Надень дождевик, – сказал Билл, – а то подхватишь грипп, как я. А можешь заразиться и от моих микробов.

– Спасибо Билл. А здоровский кораблик... – и он сделал то, что давно не делал, и чего Билл никогда не забывал: он наклонился и поцеловал брата в щеку.

– Теперь наверняка заразишься, жопа, – сказал Билл, но при этом был очень доволен. Он улыбнулся Джорджу. – Отнеси все это назад, а то мама расстроится.

– Конечно. – Джордж собрал весь материал для создания водонепроницаемости и вышел из комнаты. Кораблик лежал на парафиновой коробочке, коробочка – в миске.

– Джордж?..

Джордж обернулся и посмотрел на брата.

– Будь осторожен.

– Конечно. – Брови Джорджа удивленно поднялись. Так говорила мама, но не брат, пусть даже старший. Это было так же необычно, как и то, что он поцеловал Билла. – Конечно.

Он ушел. Больше Билл никогда не видел его.

3

Теперь Джордж был здесь, гоняясь за своим корабликом по левой стороне Витчем-стрит. Он бежал быстро, но вода бежала быстрее, и его кораблик вырвался вперед. Он услышал все более усиливающийся гул и увидел, что в пятидесяти ярдах от холма вода из канавы стекает в еще открытый водосток. Джордж заметил, что из водостока торчала сломанная ветка с темной и блестящей, как у шкуры тюленя, корой. Кораблик на какое-то мгновение задержался там, а затем соскользнул внутрь. Вот куда занесло его кораблик!