ОНО

Он присвистнул и затряс спичкой, так как она обожгла его пальцы. Он прислушался и услышал звуки быстротекущей воды, капающей воды, внезапный фонтанирующий рев, когда открывались задвижки труб, пропуская отходы в Кендускеаг, который сейчас был Бог знает как далеко за ними. Он не слышал Генри и остальных – пока.

Он спокойно сказал:

– Справа от меня мертвец. Примерно в ддесяти ффутах от ннас. Я ддумаю, это мможет ббыть Пппп...

– Патрик? – спросила Беверли, ее голос дрожал и был на грани истерики. – Это Патрик Хокстеттер?

– Дддда. Тты ххочешь, ччтобы я ззажег еще одну сспичку? Эдди сказал:

– Нужно, Билл. Если я не увижу, как идет труба, я не узнаю, куда идти.

Билл зажег спичку. В ее мерцании они все увидели зеленый, распухший предмет, который был Патриком Хокстеттером. Труп усмехался им в темноте с жутким дружелюбием, но только половиной лица; остальное съели крысы. Вокруг Патрика были разбросаны его книги из летней школы, раздутые сыростью до размеров словарей.

– Боже, – хрипло сказал Майк, глаза его были широко раскрыты.

– Я опять их слышу, – сказала Беверли. – Генри и остальных. Акустика, должно быть, донесла ее голос и до них; Генри заорал в канализационную трубу, и на мгновение показалось, будто он стоит прямо там.

– Мы до вас доберемсяяяяяяяя!

– Идите сюда! – закричал Ричи. Его глаза были яркие, сверкающие, пляшущие, лихорадочные. – Приходите, тупицы! Здесь прямо как в бассейне. При...

Затем по трубе прошел пронзительный крик такого дикого ужаса и боли, что дрожащая спичка выпала из пальцев Билла. Рука Эдди обвилась вокруг него, и Билл опять взвалил на себя Эдди, чувствуя, что тело его дрожит, как провод под током, когда Стэн Урис прижался к нему с другой стороны... Тот крик поднимался и поднимался.., а затем раздался звук непристойного густого пуканья, и крик оборвался.

– Что-то схватило одного из них, – задыхаясь, испуганно проговорил в темноте Майк. – Что-то.., какой-то монстр... Билл, мы должны уйти отсюда.., пожалуйста...

Билл мог слышать всех, кто остался, – одного или двух, с этой акустикой невозможно было точно сказать, – как он пробирается, и спотыкается по канализационной трубе к ним.

– По какой, Эдди? – спросил он настойчиво. – Тты зззнаешь?

– К Каналу? – спросил Эдди, дрожа в руках Билла.

– Да!

– Направо. Мимо Патрика.., или над ним, – голос Эдди вдруг стал твердым. – Мне на это наплевать. Он был одним из тех, кто сломал мне руку. И плюнул мне в лицо.

– Давайте ппойдем, – сказал Билл, глядя назад, на канализационную трубу, которую они только что оставили. – Ддержитесь ддруг за ддруга, ккак рраньше!

Он ощупью пошел вперед, протискивая свое плечо вдоль склизкой фарфоровой поверхности трубы, скрежеща зубами, не желая наступить на Патрика.., или в него.

Так они медленно прошли дальше в темноту, пока вода бушевала вокруг них и пока снаружи буря гуляла и свистела, и несла раннюю темень на Дерри, темень, которая выла ветром, вспыхивала электрическим огнем и грохотала падающими деревьями, которые кричали предсмертными криками огромных доисторических существ.

3

Оно, май 1985

Теперь они снова подходили, и хотя все произошло во многом так, как Оно предвидело, кое-что, чего Оно не предвидело, вернулось: этот сводящий с ума, раздражающий страх.., это чувство еще Одного. Оно ненавидело этот страх, Оно бы развернулось и съело его, если бы Оно могло.., но страх издевательски плясал за пределами досягаемости, и Оно могло убить страх, только убив их.

Наверняка в таком страхе не было нужды; они теперь были старше, и их число уменьшилось с семи до пяти. Пять было число силы, но оно не имело мистического качества, качества талисмана семи. Верно, Его слуга не смог убить библиотекаря, но библиотекарь умрет в больнице. Позднее, перед тем как рассвет коснется неба, Оно пошлет мужчину-санитара с отравленной пилюлей, которая покончит с библиотекарем раз и навсегда.

Жена писателя была теперь с Ним, живая и все-таки неживая – ее мозг сильно повредился, когда она в первый раз увидела Его таким, каким Он был в действительности, – без всяких масок и чар, а все его чары были только зеркала, конечно, отбрасывающие на испуганного созерцателя худшее в его или ее собственном мозгу, гелиографические образы, как зеркало может направить солнечный луч в широко открытый доверчивый глаз и ошеломить его до слепоты.