ОНО

Предположим, что Биллу звонил не Ральф Фостер, приглашающий его в «Плау и Бэрроу» на хандрестлинг или трик-трак на часок, и не Фредди Файерстоун, продюсер «Комнаты на чердаке» по какому-нибудь вопросу?

Но тогда напрашивалась мысль, что все это дело «Дерри-Майкл Хэнлон» было ничем иным, как галлюцинацией. Галлюцинацией, вызванной начинающимся нервным расстройством.

Но шрамы.

Одра – как ты объяснишь эти шрамы?

Он прав. Их не было, а сейчас они есть. Это правда, и ты знаешь ее.

– Расскажи мне остальное, – сказала она. – Кто убил твоего брата Джорджа? Что ты и эти другие дети сделали? Что вы обещали?

Он подошел к ней, встал перед ней на колени, как старомодный поклонник с просьбой о руке и сердце и взял ее руки.

– Я думаю, я мог бы рассказать тебе, – сказал он мягко. – Я думаю, если бы я действительно хотел, то мог бы. Многого я не помню даже сейчас, но раз я начал говорить, оно придет. Я могу ощущать эти воспоминания.., ожидать рождения. Они как облака, несущие дождь. Только этот дождь очень грязный. Растения, которые вырастают после такого дождя, – монстры. Может быть, я могу встретиться с ними...

– Они знают?

– Майкл сказал, что он зовет всех. Он думает, они все приедут.., кроме, может быть, Стэна. Он сказал, что голос Стэна звучал как-то странно.

– Это все звучит для меня странно. Ты очень пугаешь меня, Билл.

– Извини, – сказал Билл и поцеловал ее. Это было похоже на поцелуй незнакомца. Она почувствовала, что ненавидит этого человека – Майкла Хэнлона. – Я думал, я должен объяснить столько, сколько могу; я думал, так будет лучше, чем сжиматься и дрожать ночью. Я полагаю, некоторые из них как раз так и дрожат сейчас. Но я должен ехать. И я думаю, Стэн будет там, неважно, что голос его звучал странно. Или, может быть, это потому, что я не могу представить себе, что не еду.

– Из-за твоего брата?

Билл медленно покачал головой. – Я мог бы тебе сказать, что да, но это было бы ложью. Я любил его. Я знаю, как странно это должно звучать после того, как я признался, что не думал о нем двадцать с лишним лет, но я чертовски любил этого человечка. – Он улыбнулся. – Он был спазмоид, но я любил его. Знаешь?

Одра, у которой была младшая сестра, кивнула:

– Я знаю.

– Но дело не в Джордже. Я не могу объяснить, что это. Я...

Он выглянул из окна и посмотрел на утренний туман.

– Я чувствую себя так, как должна чувствовать себя птица, когда приходит осень, и она знает.., как-то она знает, что ей надо лететь домой. Это инстинкт, малыш.., и я думаю, я верю, что инстинкт – это железный остов, на котором держатся все наши идеи свободной воли. Даже если ты хочешь выкурить трубку, или выпить бутыль, или предпринять длинную прогулку, ты не можешь сказать НЕТ некоторым вещам. Ты не можешь отказаться принять свой выбор" потому что нет никакого выбора. Я должен ехать. То обещание.., оно в моем мозгу как рррыболовный крючок.

Она встала и осторожно подошла к нему; она чувствовала себя очень слабой, хрупкой, вот-вот сломается. Она положила руку на его плечо и повернула его к себе.

– Тогда возьми меня с собой.

Выражение ужаса, которое появилось в этот момент на его лице – не ужаса от нее, а ужаса за нее – было настолько обнаженным, что она отступила назад, действительно в первый раз испугавшись.

– Нет, – сказал он. – Не думай об этом. Одра. Никогда не думай об этом. Ты не поедешь в Дерри, ты не приблизишься к Дерри на три тысячи миль. Я думаю, Дерри будет очень плохим местом следующие несколько недель. Ты останешься здесь и будешь вести дела, находить отговорки за меня. Обещай мне это!

– Должна ли обещать? – спросила она, причем глаза ее так и не оторвались от него. – Должна ли я, Билл?

– Одра...

– Должна ли? Ты дал обещание и смотри, во что это вылилось. А я – твоя жена, и я люблю тебя.

Его большие руки больно сжали ее плечи. – Обещай мне! Обещай! Оообещай!

И она не смогла вынести это, это сломанное слово, пойманное его ртом, как забагренная рыба.

– Я обещаю, ладно? Я обещаю? – Она залилась слезами. – Теперь ты счастлив? Боже! Ты сумасшедший, все это безумие, но я обещаю!

Он обнял ее и положил на кушетку. Принес бренди. Она отпила чуть-чуть, держа себя под контролем.

– Когда ты едешь?

– Сегодня, – сказал он. – Конкордом. Я успею, если я поеду в Хитроу машиной, а не поездом. Фредди хотел, чтобы я начал после ланча. Ты иди в девять, и ты не знаешь ничего, ладно?