Красная дверь

— Вы хорошо ее знали? — спросил Ратлидж.

— Я любил ее. И когда слушал, иногда читал между строк. Но она видела во мне только друга. И я старался вести себя именно так. Иначе я бы потерял ее.

— Думаю, да, — согласился Ратлидж.

Кобб потер лоб рукой в перчатке, оставив длинную полосу грязи.

— Я был здесь, когда Тимми умер. Не в доме — я имею в виду, в Хобсоне. Я думал, она лишится рассудка. Она перестала ходить в город, перестала есть, ухаживать за собой. Но некоторые из нас следили, чтобы она ни в чем не нуждалась. Миссис Грили, Саттертуэйт. Другие. Люди приносили ей пищу, боясь, что она перестала готовить. Я колол дрова той зимой и складывал их у кухонной двери, покрывая брезентом. Когда она не доила корову, потому что это слишком напоминало ей кормление мальчика в последние дни, я отводил животное к миссис Грили. Никогда не видел, чтобы человек испытывал такое горе.

— Я заметил фотографию сына в ее комнате.

— Это единственная фотография, которая у нее была. Я сделал ее для нее. Она говорила, что Теллер не любит фотографий, но сама была довольна.

— И никогда не было фотографии ее мужа? Даже свадебной?

— Была маленькая фотография молодоженов. Она держала ее где-то подальше от глаз и от мыслей.

Вероятно, как и его письма, подумал Ратлидж.

Кобб снял перчатки и прихлопнул насекомое, вьющееся около его ушей.

— Я хочу знать: вы нашли ее убийцу? Не лгите мне. Иногда я не сплю ночами, думая обо всех, кто знал ее и кто мог сделать такое. Иногда я прихожу в Хобсон и смотрю на лица людей, которых встречал на улице или в лавке или с которыми сидел рядом по воскресеньям. И думаю: мог это быть он? Или другой? Дядя говорит мне, что я сведу себя с ума, но я могу обрести мир, только найдя его раньше полиции.

— Я не могу сообщить вам, как продвигается расследование. Скажу лишь, что мы, возможно, знаем, кто убийца.

— А птица? Она не может помочь? Моя теща говорила мне, что вы забрали Джейка. Я был рад. Я подумал, что он, должно быть, не давал ей спать своим криком. И Бетси не захотела взять его к нам.

— Птица много не сказала. Пока что. — Поколебавшись, Ратлидж добавил: — Если вы найдете что-нибудь необычное, скажите Саттертуэйту, ладно?

Он оставил Кобба во дворе и, войдя в дом, бродил по пустым комнатам, прислушиваясь к звукам собственных шагов в тишине. Хэмиш у него в голове болтал без умолку, но не мог предложить ничего путного.

Ничто не изменилось. Ратлидж и не ожидал иного.

В этом и была проблема. Ничто не менялось — он видел то же, что и раньше. Глазами прошлого, а не настоящего.

Ратлидж подумал, что делать с Коббом, приходящим ухаживать за цветами, и решил, что в этом нет вреда.

Не заговаривая с Коббом снова, он вышел из дома и поехал в Хобсон.

Ратлидж и Саттертуэйт пообедали вместе в баре в Тилуолде. Пища была сытной, подходящей для людей, занимающихся физическим трудом. Как и обещал Саттертуэйт, пудинг был превосходным, и, когда они доедали его, он сказал Ратлиджу:

— Вы отчего-то молчите.

— Я думал о праздновании дня рождения. Этим вечером в Эссексе.

— Вам хотелось быть там?

— Меня не приглашали. Просто я чувствую, что должен был не оставаться здесь, а сразу поехать назад в Лондон.

— Один день не имеет значения.

Глава 24

Ратлидж загружал в автомобиль свой саквояж и пакет с сэндвичами, приготовленными миссис Грили, когда Лоренс Кобб спустился по Хай-стрит и кивнул, проходя мимо.

Лицо его казалось мрачным, щеку пересекала тонкая красная полоса.

Захлопнув водительскую дверцу, Ратлидж быстро спросил:

— Что случилось?

— Ничего. Я оставил Бетси. Я все сказал ей вчера вечером. Этот брак — притворство, и нам обоим лучше избавиться от него. Я пришел спросить у миссис Грили, не предоставит ли она мне комнату на несколько дней, пока я не завершу все свои дела.

— А почему бы вам не остаться с вашим дядей?

— Он стар. Я не хочу втягивать его в мои неприятности.

— Какие неприятности? — сказал Ратлидж. — Ведь Флоренс Теллер мертва.

— Слушайте, я устал. Работая вчера в саду Флоренс… миссис Теллер, я впервые понял, что мне делать. Я все еще оплакиваю Флоренс и буду долго оплакивать. Это несправедливо по отношению к Бетси и ко мне — притворяться, будто я испытываю к ней глубокие чувства. Слава богу, у нас нет детей. Я так ей и сказал. И добавил, что она может оставить себе ферму. Я не хочу посылать ее назад к матери. Они не ладят. — Он скупо улыбнулся. — Мне следовало подождать, пока она поставит горячий поднос с хлебом. Его угол задел меня. Бетси все-таки уехала к матери, но она вернется. Она любит этот дом. Вскоре он будет для нее куда важнее меня.