Красная дверь

— Я не знал, что он недавно был в Ланкашире.

— Это было во время болезни его брата.

— Начинаю думать, что мне о многом не сообщили.

— Исчезновение Уолтера Теллера было лондонским делом. А убийство произошло в Ланкашире.

— А здесь у меня две смерти.

— Да.

— Филдинг говорил, что болезнь Теллера беспокоила его жену почти так же, как его исчезновение. Какова природа этой болезни? Был какой-нибудь диагноз?

— Волнение, — кратко отозвался Ратлидж. — Миссионерское общество хотело бы вернуть его в свои ряды.

— Еще бы! Для них это хорошая реклама, тем более что у него в запасе еще одна готовая книга. А что думает сам Теллер?

— Вам придется спросить его самого. Сейчас он нужен здесь — его сын лишился матери.

— Верно. Я не из тех, кто путешествует по местам, где меня не желают видеть. Никогда не любил учить людей, как жить и во что верить. Тем не менее я восхищаюсь теми, кто этим занимается.

Джессап выуживает информацию, подумал Ратлидж, и знает свое дело.

— Роль в ланкаширском деле не могла давить на душу капитана Теллера?

— Более вероятно, что его убили покалеченная нога и отказ использовать трость, чем события в Ланкашире.

Снаружи кабинета послышались шаги вновь прибывших.

— Эдвин Теллер и его жена, — сказал Ратлидж.

Джессап поднялся:

— Будем говорить откровенно. Это мое расследование или Ярда?

Ратлидж мрачно улыбнулся:

— На этой стадии — ваше. Я дам показания вашим людям. Я был здесь перед приездом доктора. Пока что я свидетель. Но я знаю эту семью лучше, чем вы, и могу быть для вас полезен.

— Да, пока мы понимаем друг друга.

Выйдя в коридор, они увидели, как Эдвин и Эйми поднимаются по лестнице. За ними плелась старшая миссис Теллер. Лицо бабушки казалось постаревшим.

— Кто это? — спросил Джессап.

Ратлидж объяснил, добавив:

— Она немного в маразме, но я бы на вашем месте не пренебрегал ее показаниями.

Вскоре Эйми помогла спуститься плачущей бабушке и отвела ее в столовую.

— Не суетись, Эйми, — говорила бабушка, когда вошел Ратлидж. — Я вполне способна сама налить себе молоко. — Она подняла взгляд. — Это тот красивый молодой человек, который приходил ко мне. Не знала, что вы тоже приглашены на уик-энд.

Ратлидж взял ее за руку:

— Жаль встречать вас снова при таких печальных обстоятельствах.

— Да, умер Питер, а теперь Дженни. Не знаю, что и думать. — Ее лицо снова сморщилось. — Двое похорон. Я думала, следующими будут мои.

— У вас впереди еще много лет, — заверил Ратлидж.

— Уйдите, — тихо сказала Эйми. — Дайте ей выпить чаю и поплакать, если она в этом нуждается. Потом я уговорю ее прилечь.

Ратлидж не обратил на нее внимания.

— Вы должны быть готовы к разговору с Гарри, — сказал он бабушке. — Ему понадобятся ваши поддержка и забота.

— Разумеется, — нетерпеливо отозвалась она. — Чего я не понимаю, так это почему Дженни приняла лауданум.

— Ее расстроила смерть капитана Теллера.

— Господи, я еле поднялась по этой лестнице. Не представляю, что чувствовала Дженни. Но нужно сделать приготовления для Питера. Цветы, еда, проветренные постели. Кто еще приедет? — сердито осведомилась бабушка. — Почему Сюзанны нет с нами? Но, надеюсь, Летиция знает, что делать.

— Почему бы Дженни не принять лауданум, чтобы заснуть? — продолжал Ратлидж. — Это кажется вполне разумным.

— Но ей давали лауданум и раньше, — возразила бабушка, — и она его не любила. После него она очень плохо себя чувствовала.

Эйми начала говорить, но взгляд Ратлиджа заставил ее умолкнуть.

— Когда?

— Когда я была здесь, конечно. Дженни повредила спину, и я приехала, чтобы остаться на ночь. Она с трудом проснулась и чувствовала сумбур в голове. Ей это не понравилось, потому что мешало общению с ребенком.

— Но Гарри отсутствовал прошлой ночью, — заметила Эйми.

Бабушка взяла еще один тост.

— Здесь не осталось варенья, которое я так люблю, дорогая?

Эйми принесла ей банку клубничного варенья.

— Спасибо, дорогая. — Старуха намазала варенье на половинку тоста. — Кто-нибудь сообщил Сюзанне, что мы здесь? Не понимаю, почему она не поехала с нами.

— Здесь Мэри. Она всегда тебе нравилась, — напомнила Эйми.

— Вовсе нет. Только потому, что она сестра Дженни, ей кажется, что ее всюду приглашают. Я предпочитала Дженни. — Бабушка снова заплакала. — Это так печально. Сначала Питер, потом Дженни.