11.22.63

Песня закончилась, рычащий сакс, затихая, отходил в ту рок-н-рольную вечность, которую нашему юному ди-джею нравилось называть кладо-драйвищем, и мы тоже ушли с танцпола.

— Боже, как это было чудесно, — сказала она. Потом взяла мою руку и сжала. — Вы замечательный.

Прежде чем я успел что-то ответить, в колонках загремел голос Дональда:

— В честь наших двух наставников, которые, как оказалось, умеют по-настоящему танцевать — это впервые в истории нашей школы — новое дыхание прошлого, вещь, которая давно выпала из популярных списков, но не из наших сердец, душ и мозгов, пласт, который имеет значение, прямо из коллекции дисков моего собственного папаши, о котором он понятия не имеет, что я его сюда сегодня прихватил, а если кто-то из вас, стильных котиков и кисок, ему об этом доложит, я вляпаюсь в переплет. Хавайте тему, все вы, крутые рокеры, вот так делали это, когда наши мистер Э. и мисс Д. еще учились в школе!

Все присутствующие обернулись, глядя на нас и… ну…

Знаете, как бывает, когда вы ночью где-то во дворе и видите вдруг, как краешек тучи загорается ясным золотом, и вы понимаете, что через секунду или две выглянет луна? Вот такое чувство меня и пробило тогда, когда я стоял среди легкого колыхания серпантиновых лент в спортивном зале Денхолмской консолидированной средней школы. Я знал, что именно заиграет сейчас ди-джей, я знал, что мы под это будем танцевать, и я знал, как именно мы будем танцевать. И тогда оно началось…

Фа-ба-да… фа-ба-да-да-дам…

Глен Миллер «В расположении духа».

Сэйди дотронулась рукой до затылка и сбросила эластичный венчик, освободив волосы. Она так и не переставала смеяться, а теперь начала покачивать бедрами, пока что немного. Волосы плавно скользили с одного ее плеча на другое.

— Вы умеете свинговать? — усиливая голос, чтобы она услышала меня через музыку. Зная уже, что она умеет. Зная, что она будет.

— Вы имеете ввиду настоящий хоп? — переспросила она.

— Именно это я и имею ввиду.

— Ну…

— Давайте, мисс Данхилл, — воскликнула какая-то девушка. — Мы хотим это увидеть. — А парочка ее подружек подтолкнули Сэйди ко мне.

Она поколебалась. Я вновь сделал пируэт и протянул к ней руки. Мы отправились на танцпол, и дети поддержали нас восклицаниями. Освободили для нас место. Я прижал ее к себе, и после короткого мгновения нерешительности она крутнулась сначала влево, потом вправо, ширина пол ее сарафана предоставляла как раз достаточно простора для перекрещивания ног в движении. Это был тот вариант линди, в котором как-то осенью 1958 года практиковались Ричи-из-канавы и Беви-из-плотины. Это были «адские выбрыки». Конечно так. Так как прошлое стремится к гармонии.

Наши руки оставались сцепленными, я прижал ее к себе, потом разрешил отступить назад. Мы разошлись. И тогда, словно те, кто месяцами упражнялись в этих движениях (допустим, под музыку с замедленной пластинки на безлюдной лужайке для пикников), мы наклонились и дернулись, сначала налево, а потом направо. Дети смеялись и восторженно что-то выкрикивали. Мы танцевали посреди полированного танцпола, а они, сплотившись вокруг нас, хлопали в ладоши.

Мы сошлись, и она крутнулась разбуженной балериной под нашими сцепленными руками.

«А теперь ты подашь мне знак пожатием — влево или вправо».

Легкое пожатие, словно ответ на услышанную мысль, попало мне в правую ладонь, и Сэйди пропеллером раскрутилась назад, ее волосы порхали крыльями, которые блеснули в свете прожекторов сначала красным, а потом голубым цветами. Я расслышал «ах», это перехватило дыхание у нескольких девушек. Я подхватил ее и присел на одной ноге, с наклоненной через мою руку Сэйди, дико надеясь, что следующее мгновение не вывихну себе колено. Не вывихнул.

Я вскочил. Она вместе со мной. Отлетела прочь, потом вновь возвратилась мне в руки. Мы танцевали в сиянии прожекторов^[437].

Танцы — это жизнь.

7

Танцы закончились в одиннадцать, но я привел свой «Санлайнер» под дом Сэйди не раньше четверти пополуночи. Одна из тех вещей, которых вам никто расскажет о гламурной работе надзирателей на подростковых танц-вечеринках заключается в том, что они должны, после того как вся музыка закончилась, проверить, все ли собрано и убрано под замок на надлежащее ему место.

Ни я, ни Сэйди не сказали друг другу ни слова, возвращаясь оттуда. Хотя Доналд и ставил еще несколько искусительных биг-бэндовых мелодий, и дети подбивали нас вновь станцевать свинг, мы отказывались. Один раз на некоторое время западает в память; дважды — уже из нее не вытравить. Что, наверное, было бы не очень удобно в маленьком городке. Для меня и этот один раз уже стал незабываемым. Я не мог прекратить думать о своих чувствах, когда она оказывалась в моих руках, о ее быстром дыхании на моем лице.

---

437 Аллюзия на знаменитую фразу боксера-чемпиона Мухамеда Али о тяжести подготовки: «Я бегу этой дорогой так давно, что теперь могу танцевать в сиянии прожекторов».