Баба-яга Бессмертная

Мы со старостой обомлели. Бароны Лиозийские были достаточно близкими родственниками королей Фарландии и занимали далеко не самую последнюю ступеньку на пьедестале фарландской знати. Это я еще из книги по истории Соединенного Государства вычитала, которую домучила как раз незадолго до отъезда. Да и староста на удивление оказался не совсем отсталой рухлядью, тоже был в курсе. Сказать, что столь высокое положение нашего насмешливого советника меня удивило, это ничего не сказать – такого состояния глобального шока я давно не испытывала, и вместе со старостой уставилась на Виктора с открытым ртом. На мой обалдевший взгляд Виктор слегка передернул плечами, мол, не вижу ничего странного. То, что советник оказался на поверку не кем иным, как бароном, стало для меня настоящим откровением. Я раньше как-то не задумывалась над его происхождением. А оно вон как оказалось…

– А это тогда кто? – побелевшими губами прошептал староста, выстраивая самые смелые догадки и переводя затуманенный взор на Александра.

– Единовластный правитель и всесиятельный князь Трехгории Александр, – добил несчастного мой жених. – Но я лицо заинтересованное и свидетелем выступать не могу. Алена моя невеста.

Мужичок переливался теперь всеми оттенками серебристо-серого, жидкая бороденка нервно вздрагивала. Такое количество могущественной нечисти он видел впервые, а как поступить – даже не представлял. Ужасное положение!

– Свят, свят, свят! Сначала одна Баба-яга была, а теперь еще и Кащея с собой притащила! О горе нам всем, горе! Грядет конец света! – запричитал он, осеняя сначала себя, а потом и нас заодно крестом.

Наверное, он наивно полагал, что от этого мы жутко забоимся и стечем на пол маленькой зловонной лужицей. Как бы не так! На нас такой способ уничтожения не действовал. Староста это тоже быстро понял и прекратил ломаться.

– И чего же вы хотите? – жалобно заблеял он, озираясь по сторонам в поисках путей к бегству.

Таковых, кроме окна, не находилось, да и то было облеплено любопытными мордашками ребятни, которые жадно внимали каждому нашему слову через многочисленные щели.

– В первую очередь, – взял на себя правовую роль Виктор, – полное прекращение гонений на вышеобозначенную Алену Хренову, которая является теперь полновластной хозяйкой Забытков.

Староста уполз под стол вместе с валенком, не в силах по достоинству оценить свалившееся на него несчастье. Я, конечно, понимаю, что хорошим подарком никогда не была, но можно же как-то и поучтивее со мной теперь.

– А также прилегающий к деревне лес теперь относится к заповедным, и уничтожение любых видов обитающих там существ является уголовно наказуемым преступлением, – продолжил советник, приподнимая скатерть и глядя на дрожащего под столом мужичка. – Мы тут пробудем еще пару дней, если есть какие пожелания – изложите в письменном виде. Все дальнейшие распоряжения от новой хозяйки получите позже. Пожелания и жалобы направляйте в Трехгорию, мы разберемся.

– Изыди, нечистая сила! – истерично вякнул староста, потрясая валенком:– Никакого спасу от вас нету!

Виктор раздосадованно выпрямился.

– Кажется, это бесполезно, – усмехнулся Александр. – Может, саму деревню тоже заповедником сделать? Вон какие интересные экземпляры тут обитают.

«Интересный экземпляр» тем временем отползал к двери, шепча то ли молитвы, то ли проклятия, но на нас не действовало ни то, ни другое.

– Ладно, ну его, – махнула я рукой. – С горем надо переспать. Завтра еще раз поговорим. Пусть переварит новость, успокоится, от него сейчас все равно никакого толку, так и будет про недостойную нечисть и вероотступников бубнить.

– Не понимаю, откуда у людей в голове такие глупости берутся? – удивленно приподнял одну бровь князь, наблюдая за отползным маневром старосты. – Я вообще крещеный.

Такого слабая психика старосты выдержать уже не могла, и он в сладком обмороке растянулся на полу. Мы решили ему не мешать и вышли на улицу. Нервное потрясение требует к себе трепетного отношения.

Дальше по плану было посещение священных руин моей избушки. Не скажу, что испытывала щенячий восторг, но меня несло туда так, что даже минута промедления казалась вечностью. В деревне все равно делать было больше нечего. Даже ночевать здесь особо не хотелось, уж лучше костер развести в лесу да лишиться нескольких граммов крови в фонд помощи вечно голодным комарам, чем ловить на себе постоянные разношерстные взгляды, которыми нас одаривали сейчас уже прознавшие обо всем местные жители. А уж про те реплики, которые доносились до нашего слуха из-за заборов, я вообще молчу.