81  

Должно быть, он посчитал Бреннбара любителем десертов.

— Принесите мне пом норманд ан бель вю,[52] — попросил мужчина, назвавший Средний Запад «дырой».

Его жена предпочла холодный десерт, заказав пудинг альсасьен.[53]

— А мне прошу принести шарлотт малакофф о фрез,[54] — сказала соседка Бреннбара.

Для себя я выбрала муслин о шокола.[55]

— Дерьмо, — пробурчал Бреннбар.

Метафоры метафорами, а его лицо, изуродованное следами от прыщей, было вполне настоящим. И свирепым. Мы все это видели.

— Дорогой, я всего лишь пыталась тебе помочь, — непривычным для себя тоном сказала я.

— Смышленая сука, — ответил Бреннбар.

Мой сосед, для которого «спокойное русло» беседы оказалось опасной тропой, откуда легко сорваться в пропасть, сидел в гнетущей обстановке, атакуемый чувствами соперничающих меньшинств, и сожалел о нехватке собственного ума.

— Я бы заказал клафути о прюно,[56] — неуверенно произнес он.

— А вы и закажете, — сказал ему Бреннбар. — Я так и думал.

— Я тоже так подумала насчет него, — призналась я.

— Ты и насчет нее угадала? — спросил Бреннбар, кивая в сторону своей соседки.

— Угадать ее выбор было очень легко. Я угадала выбор каждого.

— А вот насчет тебя я ошибся, — сказал Бреннбар.

Чувствовалось, это несколько обескуражило его.

— Я думал, ты попытаешься разделить с кем-нибудь саварен.[57]

— Бреннбар не ест десерт, — объяснила я собравшимся. — Это плохо отражается на его лице.

Сейчас Бреннбар был похож на сдерживаемый поток лавы. Я знала, что очень скоро мы вернемся домой. Мне невероятно хотелось остаться с ним наедине.

«Словоизлияния Бреннбара» (1973)

От автора

Этот сердитый рассказик было куда интереснее писать, нежели читать. Первоначально он являлся частью моего третьего романа «Семейная жизнь весом в 158 фунтов» (1974); там эта история служила образчиком литературного творчества Эдит Уинтер — одного из главных персонажей романа. Она же служила примером того, как Эдит «литературно обработала» своего мужа, поскольку для читателей (романа) Бреннбар должен был ассоциироваться с гиперболизированным обликом Северина Уинтера — мужа Эдит. Но меня утомила столь высокая степень игривости; получалась «история в истории», не имевшая особого отношения к сюжету романа. Словом, я убрал ее оттуда.

А незадолго до этого я поспорил с одним человеком (сейчас уже не помню с кем). Тему спора помню: сумею ли я написать правдоподобный рассказ от лица женщины. (Скорее всего, и спорил я тоже с женщиной.) Я решил доказать своему оппоненту (или оппонентке), что подобный рассказ вполне мог быть написан женщиной (Эдит Уинтер), и в доказательство отправил рукопись в «Плейбой». Но автором значился не я, Джон Ирвинг, а некая Эдит Уинтер, которая была и осталась никому не известной (за исключением читателей романа «Семейная жизнь весом в 158 фунтов»).

И вот тут-то возникла проблема. «Плейбой» принял рукопись, однако редакцию заинтересовала личность автора и то, есть ли у Эдит Уинтер что-нибудь еще. Мой тогдашний литературный агент Питер Мэтсон предупреждал: в «Плейбое» мой розыгрыш может очень не понравиться. Пришлось сознаться, что автором рассказа про «прыщизм» являюсь я. Если редакция и рассердилась на меня, то не подала виду. «Словоизлияния Бреннбара» они напечатали в декабрьском номере журнала (1974) под моим именем. Таким образом, Эдит Уинтер лишилась единственной возможности опубликовать свой опус. Я придумал ей Бреннбара и его вдохновенный монолог, и я же потом забрал свой подарок назад.

Но, увидев иллюстрацию к «Словоизлияниям Бреннбара», я искренне пожалел, что автором является не Эдит Уинтер, — настолько безвкусной и отвратительной была та картинка. Художник не нашел ничего лучшего, как изобразить женскую грудь, где вместо соска был прыщ, сдавливаемый большим и указательным пальцами. Оттуда капал гной. «Жесть!» — оценил иллюстрацию мой сын Колин, которому было тогда девять лет. Мне даже захотелось отречься от авторства, однако я не поддался этому глупому порыву. При чем тут содержание рассказа?

Сегодня я могу назвать «Словоизлияния Бреннбара» выражением моей точки зрения на политкорректность задолго до появления самого этого термина. И еще — примером того, чт о я думал о популярности, не будучи популярным. В романе Эдит Уинтер говорит: «По-моему, популярность для умного человека — величайшее оскорбление». Она ошибалась. Популярность оскорбительна лишь для тех, кто мнит себя умнее популярной личности. Однако «Словоизлияния Бреннбара» были написаны в семьдесят третьем году, и тогда я мало что знал о популярности.

  81  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×