Бойца Иностранного легиона Андрея Проценко всегда окружали отважные...
Совсем недавно юная Сильвия Фэрмонт была королевой аристократических...
— А я? — перебил Т. — Вы говорите, все в выигрыше, а я?
Ариэль развел руками, и Т. вдруг заметил, что и руки, и сам Ариэль стали прозрачными: сквозь них теперь просвечивало выходящее на Фонтанку окно.
— Сами понимать должны, — сказал Ариэль. — Чем смогу, постараюсь помочь. Только ситуация у нас объективно весьма сложная, и на каком-то этапе придется...
Он провел себя двумя пальцами по шее и, элегантно продолжив движение руки, поднес к призрачным глазам такие же призрачные часы.
— Но на этот раз никакой серой пустоты, обещаю. Все будет наполнено до краев. Как говорят в Тибете и Голливуде, смерть — это только начало, хе-хе... А сейчас, граф, мне пора. Я в ближайшее время занят — побои, заявление в суд, потом в Хургаду поеду на две недели. Так что вряд ли мы с вами скоро встретимся за коньячком. Не скучайте.
— Что будет дальше? — спросил Т.
— Сначала Гриша сюжетец подтянет, чтоб смысловых лакун не было. А как вернусь, посмотрим. Постараюсь безболезненно.
— Постойте, — сказал Т., — я не об этом. Что теперь будет? Вы специально этот пустой дом создали, чтобы со мной поговорить?
— Нет, — ответил Ариэль, — так было бы слишком расточительно. Дом пустой потому, что его хозяин, господин Олсуфьев, ждет сегодня в гости известную вам Аксинью. В такие дни он с вечера отпускает всю прислугу.
— А где тогда сам Олсуфьев?
— Вчера он задержался на службе по случаю дня рождения Государя, — сказал Ариэль. — Но в настоящую минуту он уже вышел из коляски и подходит к подъезду.
От демиурга к этому времени остался только прозрачный контур — словно он был сделан из хрусталя. Т. скорее догадался, чем увидел, что Ариэль улыбается, а потом исчез и этот контур.
Откуда-то издалека долетел тихий смешок, и у Т. мелькнула неприятная мысль, что Ариэль все это время находился совсем не там, где он его видел. Но думать было уже некогда — внизу хлопнула входная дверь.
XXI
Т. подошел к коллекции оружия на стене, снял с крючков двустволку и открыл ее. Гильзы равнодушно глянули на него холодными латунными глазами. Закрыв ружье, Т. подошел к входной двери и встал сбоку — так, чтобы не достала пущенная сквозь филенку пуля.
«Интересно, — подумал он отстранено, — а могу я умереть по своему желанию? Встать под пулю и разрушить планы Ариэля? И почему я этого до сих пор не сделал? Наверно, потому не сделал, что какая-то моя часть считает Ариэля бредовым видением, кошмаром наяву, вызванным душевной болезнью. И это, наверно, и есть моя здоровая часть — та, благодаря которой я все еще жив...»
В коридоре послышались шаги.
«К тому же, — думал Т., — если я сейчас встану под пулю, я не разрушу планы Ариэля. Это как раз вполне с ними согласуется. Может, потому меня и посещают такие мысли? Вот черт, опять запутался. Впрочем, не время...»
Шаги в коридоре стихли у самой двери.
Прошло несколько минут. Наконец, Т. надоело это безмолвное противостояние, и он взвел оба курка. Их щелчки показались напряженному слуху громкими, как удары бича.
— Граф, — произнес мужской голос за дверью, — я знаю, что вы здесь. Я видел разбитое стекло и веревку на крыше. Не стреляйте, прошу вас.
— Да что вы, сударь, — сказал Т., — я и не собирался. Какие только мысли приходят вам в голову...
Дверь открылась, и в комнату вошел высокий человек в белом кавалергардском мундире, с золотой каской в руке. Это был блондин лет тридцати с небольшим — вернее, подумал Т., полублондин: волосы сохранились только на его висках и затылке, а вся остальная голова была лысой, причем лысина имела неправдоподобно прямые и четкие границы, словно от лба до макушки промаршировала рота военных лилипутов с косами.
Т. заметил, что кавалергард держит каску надетой на кулак — будто выставив перед собой золотой таран со стальной птицей и белой восьмиконечной звездой. Т. усмехнулся и навел ствол ему в лицо.
— Вы обещали не стрелять, — напомнил тот.
— Я и не буду, — сказал Т., — если вы отдадите мне свой пистолет.
— Пистолет?
— Да, — ответил Т. — Пистолет, который вы прячете под каской. Она выступает вперед дальше, чем если бы вы несли ее просто на руке.
Кавалергард виновато улыбнулся, снял каску с руки и отдал Т. маленький браунинг. Взяв оружие, Т. кивнул в сторону стола.
— Садитесь. Только без глупостей, предупреждаю очень серьезно.
Господин уселся на то место, где незадолго перед этим сидел демиург.