Михаил Ходорковский. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему з

— Мы предлагали суду, — говорит Падва, — вызвать некоторых людей, которые обращались к Михаилу Борисовичу за консультациями. Суд посчитал нецелесообразным вызывать их. Некоторых людей, которым Ходорковский давал консультации, он отказался назвать в суде. Договор его с этими людьми предполагал, что консультации оказываются конфиденциально. Он просто не может их назвать, это нарушение договора.

Но это не главное.

— Что главное? — спрашиваю.

— Главное, — говорит Падва, — что Михаил Борисович тратил личных денег на благотворительность в десятки раз больше, чем вменяется ему неуплаченных личных налогов. Где логика? Зачем человеку скрывать от налогов миллион, если он тратит на благотворительность десять миллионов?

Мы разговариваем долго. Время от времени в кабинет к Генриху Падве заходит молодая женщина-адвокат.

Помощница? Сотрудница? Она приносит некие документы и вместе с Падвой дотошно правит их пункт за пунктом, так что понимаешь: работа адвоката сродни не поэтическому поиску истины, а похожа на бухгалтерию. На процессе Ходорковского адвокат Падва выступал с речью двое суток. Речь не была похожа на стихи, доводы обвинения не были опрокинуты сабельной атакой, скорее передушены методично, как душат блох.

Прокурор, например, вменял Ходорковскому в вину растрату денег ЮКОСа (то бишь денег акционеров).

Деньги пошли на помощь компании «Медиа-Мост».

Защита возражала, что, во-первых, Ходорковский крупнейший акционер ЮКОСа, то есть, если и растратил деньги, то в основном свои. Во-вторых, говорили адвокаты, вот что было на самом деле. Совет директоров ЮКОСа, где большинство составляют иностранные специалисты, не подсадные, а реальные, которых тяжело коррумпировать, приняли решение дать кредит компании «Медиа-Мост». Государство тогда нарочно разоряло владельца «Медиа-Моста» Владимира Гусинского, чтоб получить контроль над его телеканалом НТВ. Это доказано в международном суде. Чтобы избежать разорения, «Медиа-Мост» попросил у ЮКОСа кредит, а в залог предложил ЮКОСу свое здание в Палашевском переулке. Кредит был дан, но оказался недостаточным. Гусинского все равно разорили. Отдать денег он не смог, ЮКОС получил в счет долгов здание на Палашевке. Акционеры ЮКОСа не считают, что им был нанесен ущерб. Ходорковский до сих пор жалеет, что ЮКОС мало помог тогда Гусинскому. В документах, сопровождающих кредит, выданный «Мосту» ЮКОСом, нет ни одной подписи Ходорковского.

— Теперь еще один важный момент, — говорит Падва. Хищение акций у «Апатита». Это 1994 год, приватизация. Конечно, в этот период было множество искажений закона, хотя бы потому, что сами законы были невнятны и противоречивы. Я, будучи в девяностые годы действующим юристом, не мог тогда и не могу сейчас разъяснить, как точно в соответствии с законом должна была происходить приватизация.

— То есть по закону эпизод с «Апатитом» рассудить нельзя?

— Нельзя.

— А по справедливости?

— По справедливости тоже нельзя. Прошел срок давности. Это не юридическая придирка, просто чем больше проходит времени, тем труднее установить истину.

Я думаю, дело было так. «Апатит» был крупнейшим заводом, и он приходил в упадок. Он был, что называется, градообразующим предприятием. Ситуация была на грани забастовок и бунтов, рабочие месяцами не получали денег, то есть целый город месяцами не получал зарплату. Завод был в долгах перед железной дорогой и энергетиками, не мог производить достаточного количества апатита, чтоб быть рентабельным. Государство перестало давать заводу деньги, предложило руководству завода работать на самоокупаемости, а руководство не знало, как это — работать на самоокупаемости. И вот Банк МЕНАТЕП решил спасти этот завод, не без выгоды для себя, разумеется. Поэтому МЕНАТЕП дал гарантии за несколько компаний, участвовавших в конкурсе на приобретение акций «Апатита».

— Зачем, — спрашиваю, — несколько компаний?

— Вообще по закону в то время конкурс был бы возможен, даже если бы в нем участвовало и одно предприятие.

Это Генрих Павлович Падва уходит от ответа. На самом деле несколько компаний, принадлежавших МЕНАТЕПу, участвовали в конкурсе для того, чтобы наверняка получить завод и по возможности сбить цену.

Грубо говоря, МЕНАТЕП одновременно предложил государству от лица разных своих компаний очень много, много, немного и совсем мало денег. Государство, разумеется, отдало завод той менатеповской компании, которая предложила очень много денег. Но когда результаты конкурса были опубликованы, компания-победитель отказалась от завода «Апатит». По закону в этом случае завод доставался компании, предложившей просто много денег. Но и она, в свою очередь, отказалась от завода. В итоге завод достался компании «Волна», предложившей мало денег. Это, конечно, был трюк, но трюк в 1994 году вполне законный.