Ты умеешь хранить секреты?

— Это действительно так.

— Я тоже рада, — сдавленно произношу я.

Не хочу, чтобы он уезжал. Не хочу, чтобы на этом все кончилось. Меня так и тянет предложить ему выпить. Вцепиться в него и попросить: «Не уезжай».

Господи, да что со мной творится?!

— Счастливого пути, — желаю я, едва ворочая языком. Он пожимает мне руку, поворачивается и идет по коридору.

Раза два я открываю рот, чтобы его окликнуть. Но что сказать? Нечего. Завтра он сядет в самолет и вернется к прежней жизни. А я останусь в своей.

До конца дня я не нахожу себе места. На сердце свинцовая тяжесть. Вокруг только и разговоров, что о прощальной вечеринке Джека Харпера, но я ухожу с работы на полчаса раньше. Еду домой, варю горячий шоколад и сижу на диване, уставившись в пространство, пока не появляется Коннор.

Я смотрю, как он идет ко мне, и сразу понимаю: что-то изменилось. Не в нем. Он остался прежним.

— Привет, — кивает он, целуя меня в макушку. — Идем?

— Идем?

— Посмотреть квартиру на Эдит-роуд. Придется поспешить, если хотим успеть на вечеринку. Кстати, моя мать подарила нам кое-что на новоселье. Доставили прямо на работу.

Он вручает мне картонную коробку. Я машинально вынимаю стеклянный чайник и верчу в руках.

— Видишь, в нем ситечко. Можно отделять чаинки от воды. Ма считает, что так чай вкуснее…

И тут я, словно издалека, слышу собственный голос:

— Коннор, я не могу…

— Почему? Довольно легко. Нужно только поднять…

— Нет. — Я закрываю глаза, пытаясь собраться с духом, открываю снова и решаюсь: — Я не могу жить с тобой.

— Что?! Что-то случилось?!

— Да. Нет. — Я сглатываю. — Знаешь, меня не раз одолевали сомнения. Насчет нас. И недавно… Недавно я все поняла. Если все будет по-прежнему, значит, я дрянь и лицемерка. Это несправедливо по отношению к нам обоим.

— Что? — Коннор обеими руками трет лицо. — Эмма, ты действительно хочешь… хочешь…

— Да. Между нами все кончено, — говорю я, уставясь в ковер.

— Ты шутишь.

— Не шучу! — выдыхаю я с внезапной тоской. — Не шучу. Понятно?!

— Но… но это нелепо! Нелепо!

Коннор мечется по комнате, как лев в клетке. И вдруг останавливается и резко поворачивается.

— Это тот полет.

— Что?! — Я подскакиваю как ошпаренная. — Ты это о чем?

— Ты стала совсем другой после возвращения из Шотландии.

— Глупости!

— Нет, не глупости! Ты стала нервной, раздражительной… — Коннор присаживается на корточки и сжимает мои руки. — Эмма, мне кажется, ты все еще страдаешь от психологической травмы. Наверное, стоит посоветоваться со специалистами…

— Коннор, мне не нужны специалисты! — кричу я, вырывая руки. — Но, может, ты прав. Может, именно полет… — Я на миг замолкаю. — …так подействовал на меня. Наверное, я по-иному посмотрела на свою жизнь и многое поняла. В частности то, что мы друг другу не подходим.

Коннор с ошеломленным видом медленно опускается на ковер.

— Но у нас все было просто здорово! Много занимались сексом…

— Знаю.

— У тебя появился кто-то другой?

— Нет! — резко отвечаю я. — Разумеется, нет. — Я с силой провожу пальцем по обивке дивана.

— Этого не может быть, — убежденно заключает Коннор. — Просто на тебя что-то нашло. Сейчас приготовлю для тебя горячую ванну, зажгу ароматические свечи…

— Коннор, пожалуйста! Никаких ароматических свечей! Ты должен выслушать меня! И пожалуйста, поверь! — Я смотрю ему в глаза. — Давай расстанемся друзьями.

— Не верю, — твердит он, качая головой. — Я тебя знаю. Ты не из таких. Не отбросишь все, что было между нами. Не…

И тут я, без дальнейших слов, размахиваюсь и швыряю чайник на пол. Чайник со звоном катится в угол. Коннор потрясенно замолкает. Мы оба, оцепенев, смотрим на оставшийся совершенно целым подарок мамы Коннора.

— Он должен был разбиться, — произношу я после напряженной паузы. — Это символ: я готова отбросить все, что было между нами. Поскольку знаю — это не то, что нужно мне.

— По-моему, он все-таки разбился. — Коннор поднимает чайник и принимается осматривать. — Видишь, трещинка.

— Значит, все.

— Но мы все-таки могли бы им пользоваться.

— Нет. Не могли бы.

— Заклеить скотчем или…

— Но он уже никогда не будет прежним.

— Понятно, — медленно выговаривает Коннор.

Кажется, он действительно понял.