Кошачье кладбище

Молодые люди остановились под фонарем рядом с его «хондой» и обнялись. Луис смотрел на них с нездоровым удивлением и с отвращением к самому себе: ишь затаился за могилой, как вампир из какой-нибудь дешевой книжонки с картинками, подкарауливает влюбленных. НЕУЖТО ТАК ЛЕГКО ПЕРЕШАГНУТЬ ЗА ГРАНЬ БЕЗУМИЯ? — подумал он, но и мысль эта показалась ему стародавней подружкой. ТАК ПРОСТО: ВЗОБРАТЬСЯ НА ДЕРЕВО, УЦЕПИТЬСЯ ЗА ВЕТКУ, ПЕРЕМАХНУТЬ ЧЕРЕЗ ЗАБОР НА КЛАДБИЩЕ И ОТТУДА СЛЕДИТЬ ЗА ВЛЮБЛЕННЫМИ… ИЛИ РАСКАПЫВАТЬ МОГИЛЫ. НЕУЖТО ТАК ПРОСТО? РАЗ — И СВИХНУЛСЯ. Я ВОСЕМЬ ЛЕТ ПОТРАТИЛ, ЧТОБЫ СТАТЬ ВРАЧОМ. И ВСЕГО ЗА ПЯТЬ МИНУТ СДЕЛАЛСЯ ГРОБОКОПАТЕЛЕМ. НАВЕРНОЕ, ТАКИХ В НАРОДЕ И ЗОВУТ ВУРДАЛАКАМИ.

Он едва сдержал стон или вой, вцепившись зубами в кулак — так холодно и одиноко на душе. Но одиночество и обособленность не докучали, взвыть хотелось от радости, от благодарности к холодной пелене, спрятавшей и укрывшей его. Наконец парочка удалилась. Луис проводил их нетерпеливым взглядом. Вот они взошли на крыльцо большого дома. Мужчина достал ключи, и вот они уже скрылись за дверью. Снова улица тиха и пустынна, лишь носится ветер, раскачивает деревья, шуршит листвой, ерошит волосы на мокром от пота лбу.

Луис подбежал к самой ограде, нагнулся, принялся шарить в кустах. Ага, вот пальцы нащупали грубый брезент. Он поднял сверток, замер, нечаянно лязгнув киркой о лопату. Вышел на широкую гравиевую дорожку, остановился, осмотрелся. Так, сначала нужно идти прямо, на перекрестке свернуть влево. Проще простого. Шел он по самой обочине, готовый мгновенно исчезнуть в кромешной тьме под вязами, окажись на кладбище сторож и вздумай он совершить ночной обход.

Вот уже совсем рядом могила Гейджа. И вдруг Луис с ужасом почувствовал: он не помнит, как выглядит сын! Он встал как вкопанный, уставясь на ряды могил, скорбные и суровые памятники. Как он мог забыть?! На память приходили лишь разрозненные черты: русые волосы, шелковистые, мягкие; глаза с раскосинкой, белые зубы; небольшой шрам на подбородке — память о том, как он упал с крыльца, еще когда они жили в Чикаго. Но черты эти не складывались в целое. Вот Гейдж бежит к дороге, спешит навстречу судьбоносному грузовику из Оринко, но Луис видит лишь спину. Он попытался вспомнить малыша в постельке после того, как они запускали змея, но словно нашло какое-то затмение.

ГЕЙДЖ, ГДЕ ТЫ?

А ТЫ ПОДУМАЛ, ЛУИС, ЧТО, МОЖЕТ, ОКАЗЫВАЕШЬ СЫНУ МЕДВЕЖЬЮ УСЛУГУ? А ЧТО, ЕСЛИ ОН СЧАСТЛИВ СЕЙЧАС? А ЧТО, ЕСЛИ ВОПРЕКИ ТВОЕМУ НЕВЕРИЮ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЛЮДЯМ ХОРОШО. И ГЕЙДЖ СЕЙЧАС С АНГЕЛАМИ ИЛИ ПРОСТО СПОКОЙНО СПИТ. И, ЕСЛИ СПИТ, КАК ЗНАТЬ, КОГО ИЛИ ЧТО ТЫ РАЗБУДИШЬ? ГЕЙДЖ, ГДЕ ТЫ? Я ТАК ХОЧУ ВЕРНУТЬ ТЕБЯ ДОМОЙ.

Да отдает ли он себе отчет в том, что делает? Почему вдруг он не в силах припомнить лицо сына? Почему ему так неймется вопреки всем предостережениям? И Джада, и Паскоу во сне, и собственного тревожного сердца?

Ему вспомнились могилки на Кошачьем кладбище, расходящиеся кругами, закручивающиеся в спираль НЕПОЗНАВАЕМОГО, и его снова бросило в холод. Почему он стоит здесь и силится вспомнить лицо Гейджа?

Ведь совсем скоро он увидит его наяву.

На холмик уже поставили надгробие. С простой надписью: ГЕЙДЖ УИЛЬЯМ КРИД и две даты. Сегодня здесь уже кто-то побывал — вон свежие цветы. Кто же? Мисси Дандридж?

Сердце билось тяжело, но нечасто. Итак, он спокоен. Если надумал, все нужно сделать в одночасье. Рассвет уже не за горами.

Он еще раз прислушался к сердцу. Да, он спокоен, он готов начинать задуманное. Чуть заметно кивнул, словно соглашался сам с собой. Нашарил перочинный нож. Разрезал липкую ленту, скреплявшую сверток. Развернул брезент у изножия могилы, аккуратно все разложил — точно так же он бы готовил инструменты перед небольшой, амбулаторной операцией.

Вот и фонарь под войлочным колпаком с дыркой — как посоветовал продавец. Войлок был тоже перетянут пластырем. Дырку он сделал, очертив монетку и вырезав кружочек скальпелем. А вот и кирка с коротким черенком, хотя она вряд ли пригодится, Луис взял ее на всякий случай. Цементом гроб не залит, а камни вряд ли попадутся в свежей могиле. И остальное на месте: лопата, совок, веревка, рукавицы. Он тут же их надел, схватил лопату и принялся за работу.

Земля мягкая, копать легко. Могилу возвели пышную, и земля наверху была рыхлой, не то что у подножия. Невольно он сравнил теперешнюю работу с давнишней, на индейском могильнике. Грунт каменистый, неуступчивый. Если все пойдет хорошо, сын окажется там сегодня же ночью. Вот уж где кирка пригодится. Луис постарался изгнать все мысли до единой. Только мешают.