Дай мне руку, тьма

— Эрик, — сказал я, — не проводишь меня?

Он кивнул, и мы вышли из квартиры, миновали небольшой холл и подошли к лифту.

— Наша дружба не может повлиять на мою работу. Надеюсь, ты это понимаешь?

Он взглянул на свои ботинки и кивнул.

— Какие у тебя с ней отношения?

Он встретился со мной глазами, и в них я ощутил твердость.

— А что?

— Никаких тайн, Эрик. Запомни. Мне надо знать, какова твоя роль.

Он пожал плечами.

— Мы с ней друзья.

— Спящие в одной кроватке?

Он покачал головой и горько усмехнулся.

— Иногда мне кажется, Патрик, некоторая шлифовка по части манер тебе бы не помешала.

Я пожал плечами.

— Мне платят не за соблюдение этикета, Эрик.

— Дайандра и я встретились в Брауне: я работал над диссертацией, она только поступила в аспирантуру.

Я откашлялся.

— Снова спрашиваю: вы состоите в интимных отношениях?

— Нет, — сказал он. — Мы просто добрые друзья. Как ты и Энджи.

— Понятно, почему я сделал такое предположение?

Он кивнул.

— У нее есть любовник?

Он покачал головой.

— Она… — Он взглянул на потолок, затем снова на свои ботинки.

— Она — что?

— Не принадлежит к сексуально активным женщинам, Патрик. С философской точки зрения. Она ведет уединенную жизнь по меньшей мере лет десять.

— Почему?

Его лицо помрачнело.

— Я же сказал, это ее выбор. Для некоторых либидо — далеко не решающий фактор в жизни, Патрик. Жаль, что данная концепция у многих не находит понимания точно так же, как и у тебя.

— О'кей, Эрик, — как можно мягче проговорил я. — Есть ли что-нибудь еще, чего ты мне не сказал?

— Что ты имеешь в виду?

— Какой-нибудь скелет в шкафу, — сказал я. — Причина, по которой этот субъект угрожает Джейсону, чтобы добраться до тебя?

— На что ты намекаешь?

— Ровным счетом ни на что, Эрик. Я задал прямой вопрос. И жду ответа — «да» или «нет».

— Нет. — В голосе его ощущался лед.

— Прости. Я вынужден был задать эти вопросы.

— Да ну? — сказал он и, повернувшись, направился обратно в квартиру.

Глава 6

Была уже почти полночь, когда я уехал от Дайандры. Городские улицы были тихи и спокойны, когда я ехал домой в южном направлении вдоль морского берега. Температура по-прежнему держалась в пределах двенадцати градусов, и я даже опустил стекла в своей последней колымаге, позволив мягкому бризу проветрить затхлую атмосферу салона.

После того как мою последнюю служебную машину хватил инфаркт на одной из мрачных, забытых всеми улочек в Роксбэри, я нашел эту, коричневую «Краун-виктория-86». Случилось это на полицейском аукционе, о котором мне сообщил друг, полицейский Девин. Мотор был в прекрасном состоянии: если такую машину спустить с тридцатого этажа, сама бы она распалась на части, а мотор продолжал бы работать. Я потратил кучу денег на содержимое капота, снабдил машину лучшими шинами, однако внутреннее убранство оставил прежним: потолок и сиденья пожелтели от дыма дешевых сигарет, задние сиденья порваны и испускают запах резины, радио сломано. Задние дверцы здорово вогнуты внутрь, как будто их сдавили щипцами, а краска на кузове содрана, образовав круг с рваными краями, из-под которых проглядывала старая покраска.

Зрелище было ужасным, зато я был абсолютно уверен: ни один уважающий себя автомобильный вор не захочет найти свою смерть в подобном артефакте.

У светофора возле Харбор Тауэрз я остановился. Мотор, поглощающий несколько галлонов бензина в минуту, счастливо урчал. Перед нами переходили дорогу две миловидные молодые женщины. Внешне они походили на офисных работниц: узкие, плотно облегающие юбки тускло-коричневого цвета и блузки, поверх — свободно ниспадающие плащи. Темные чулки исчезали в одинаковых белых спортивных тапочках. В их походке ощущалась едва заметная неуверенность, как будто тротуар под их ногами был губчатым. Отрывистый смех рыжеволосой девушки звучал чересчур громко.

Я встретился глазами со второй девушкой, брюнеткой, и улыбнулся ей той безобидной, спокойной улыбкой, которая может появиться только в момент, когда одна человеческая душа встречает другую в такую нежную, тихую ночь в таком вечно суматошном городе.

Она улыбнулась мне в ответ, и тут ее подруга вдруг начала громко икать, девушки бросились друг к другу и стали громко хохотать, пока не достигли обочины тротуара.