Дай мне руку, тьма

— Вот, — сказала Энджи, — думаю, я нашла решение.

Она протянула мне фотографию, на которой Джейсон и парень с бородой были всецело поглощены едой, не глядя друг на друга.

— Они встретились, — сказала Энджи, — у них был ланч, и это все. Показываем ее Дайандре наряду с фотографиями Джейсона и его женщин, спрашиваем, знает ли она этого парня, и если она сама не предложит нам подобную идею, мы не станем даже предполагать возможность любовной связи.

— Что ж, и вправду похоже на план.

* * *

— Нет, — сказала Дайандра. — Никогда не видела этого мужчину. Кто он?

Я покачал головой.

— Не знаю. Эрик, а ты?

Эрик довольно долго смотрел на фото, в конце концов покачал головой.

— Нет. — Он протянул его мне. — Нет, — повторил он.

— Доктор Уоррен, — сказала Энджи, — прошло больше недели, но это все, чем мы располагаем. Социальное окружение Джейсона очень ограничено и до сегодняшнего дня исключительно женское.

Дайандра кивнула, затем постучала пальцем по голове друга Джейсона на фотографии.

— Они любовники?

Я посмотрел на Энджи. Она — на меня.

— Смелее, мистер Кензи, думаете, я не знаю о бисексуальности Джейсона? Он же мой сын.

— Значит, между вами нет тайн? — спросил я.

— Вряд ли. Он никогда не говорит со мной на эти темы, но я знаю. Думаю, у него это с детства. И я даю ему понять, что для меня совершенно не имеет значения ни гомосексуализм, ни бисексуальность, ни любые другие отклонения, даже если он не в силах признаться мне в этом. Но я все-таки думаю, он озабочен и смущен своей гиперсексуальностью. — Она вновь постучала по фото. — Этот человек опасен?

— У нас нет никаких оснований так думать.

Дайандра зажгла сигарету, откинулась назад на своем диване и внимательно посмотрела на меня.

— И куда нас это привело?

— Вы не получали больше угроз или фотографий по почте?

— Нет.

— Тогда, думается, мы просто зря тратим ваши деньги, доктор Уоррен.

Она взглянула на Эрика, но он только пожал плечами.

Она повернулась к нам снова.

— Мы с Джейсоном собираемся провести выходные в нашем доме в Нью-Хэмпшире. Когда вернемся, не смогли бы вы понаблюдать за Джейсоном еще несколько дней, чтобы все завершить и успокоить материнскую душу?

— Разумеется.

В пятницу утром Энджи позвонила мне и сказала, что Дайандра заехала за Джейсоном и они отбыли в Нью-Хэмпшир. Я следил за ним весь вечер четверга, но ничего существенного не случилось. Ни угроз, ни подозрительных личностей в засаде у его общежития, ни контактов с хозяином козлиной бородки.

Пытаясь идентифицировать данную персону, мы с Энджи применили полноценную схему, но бородач, казалось, как появился в свое время из тумана, так и исчез в нем. Он не был ни студентом, ни преподавателем колледжа. Не работал ни в одном из учреждений в радиусе мили от общежития. Нам пришлось даже обратиться к одному из друзей Энджи, полицейскому, чтобы он прогнал фотографию бородача через компьютер для криминального опознания, но все впустую. И так как этот тип встречался с Джейсоном в открытую и встреча эта была более чем сердечной, мы решили, что нет причины считать его угрозой, надо лишь держать ухо востро, пока он не объявится вновь. Возможно, он где-то за пределами штата. А может, он просто мираж.

— Итак, свободные выходные, — сказала Энджи. — Что собираешься делать?

— Провести максимум времени с Грейс.

— Превосходно.

— Да. А ты?

— Не скажу.

— Желаю удачи.

— Нет, — сказала она.

— Будь осторожна.

— Хорошо.

Уборка квартиры заняла немного времени, потому что я редко бывал дома, чтобы замусорить ее.

Когда я вновь наткнулся на листок со словом «Привет!» и бамперные наклейки, то почувствовал, как горячий шип у основания моего мозга превращается в шишку, но тут же встряхнулся и забросил все подальше в дальний ящик мозга.

Снова позвонил Ричи Колгэну, попал на автоответчик, оставил свое послание, и мне оставалось лишь принять душ, побриться и отправиться к Грейс домой. О, счастливый день!

Когда я спустился вниз по лестнице, то услышал тяжелое дыхание двоих людей в фойе. Повернув за угол, я увидел Станиса и Ливу, которые в миллион первый раз выясняли отношения друг с другом.

На шляпе Станиса громоздилась целая гора овсяной каши, а неряшливый халат его жены был покрыт кетчупом и яичницей-болтуньей, настолько свежей, что от нее еще шел пар. Они уставились друг на друга, вены на его шее вздулись, ее левое веко нервно дергалось, пальцами правой руки она усиленно мяла апельсин.