Дай мне руку, тьма

В это утро мы с Мэй завтракали, но это было после моего разговора с Лайлом. Потом было общение с Кевином, я вернулся в кухню, позвонил Буббе…

— Что я говорила? — вопрошала Энджи у Оскара, открывая среднюю секцию. — Здесь тоже никаких чипсов.

— Вдвоем вам будет очень хорошо, — сказал Девин.

Потом я попросил Лайла сделать музыку потише, потому что Мэй еще спала. И он сказал…

— Последняя попытка. — Энджи добралась до двери третьей секции.

…что не возражает, так как у него назначен прием у дантиста, и он работает только полдня.

Я встал и выглянул в окно, обвел взглядом двор, участок под лесами. В этот момент Энджи что-то вскрикнула и оставила секцию в покое.

Двор был пуст. «Лайл» исчез.

Я посмотрел на буфет, и первое, что заметил, были лежащие там глаза, устремленные на меня. Они были голубые, человеческие и… сами по себе.

Оскар схватил свой мобильник.

— Дайте мне Болтона. Сейчас.

Энджи ударилась бедром о стол.

— Черт…

— Девин, — сказал я, — этот маляр…

— Лайл Диммик, — сказал он. — Мы его проверили.

— Это был не Лайл, — сказал я.

Когда Болтон взял трубку, в разговор вступил Оскар.

— Болтон, — сказал он. — Высылайте своих людей. Аруйо здесь, в этом районе, переодетый в маляра. Он только что ушел.

— Куда направился?

— Не знаю. Высылайте своих людей.

— Выезжаем.

* * *

Перепрыгивая через три ступеньки, мы с Энджи спрыгнули на крыльцо, выходящее на задний двор. Пистолеты были на взводе. Аруйо мог уйти в трех направлениях. Если он ушел на запад «огородами», он все еще в пути, потому что на протяжении четырех кварталов на этой стороне нет поперечной улицы. Если он пошел на север в сторону школы, он попадет в руки ФБР. Таким образом, остается южное направление — следующий квартал, позади моего, или восточное, в сторону Дорчестер-авеню.

Я выбрал юг, Энджи отправилась на север.

И никто из нас не нашел его.

Ни Девин, ни Оскар.

Не повезло и людям из ФБР.

В девять вечера над нашей округой появился вертолет, были задействованы также собаки, агенты прочесывали дома. Мои соседи имели на меня зуб по поводу прошлогодних событий, когда я чуть не устроил бандитскую разборку у порога дома; могу только представить, какие древние кельтские проклятия посылали они на мою голову в этот вечер.

Эвандро Аруйо перехитрил систему наблюдения, прикинувшись Лайлом Диммиком. Любой сосед, выглянув из окна и увидев лестницу, приставленную к окнам моей квартиры на третьем этаже, решил бы, что Эд Доннеган стал теперь владельцем и нашего дома и нанял Лайла покрасить его.

Значит, чертов маньяк все-таки побывал в моей квартире.

Глаза, предположительно, принадлежали Питеру Стимовичу, который был найден без оных, о чем обмолвился Болтон.

— Спасибо, что сообщили, — сказал я.

— Кензи, — сказал Болтон со своим постоянным вздохом, — мне платят не за то, чтобы я держал вас в курсе всего. Мне платят, чтобы я привлекал вас в это дело по мере надобности.

Под глазами, которые федеральные медэксперты осторожно сняли с буфета и уложили в специальные пластиковые пакеты, лежал белый конверт с запиской и большая стопка полицейских листовок. В записке была фраза: «приятновидетьтебяснова», напечатанная на той же машинке, что и раньше.

Болтон взял конверт раньше, чем я успел вскрыть его, затем сравнил записку с двумя предыдущими, полученными за последний месяц.

— Почему вы не обращались к нам с ними?

— Я не знал, что они от него.

Болтон отдал их на экспертизу.

— Отпечатки Кензи и Дженнаро у агента Эрдхема. Снимите также следы шин.

— Зачем ты собираешь листовки? — спросил Девин.

Действительно, у меня скопилось свыше тысячи этих листков, разделенных на две равные порции, каждая связана резинкой. Одни пожелтели от времени, другие сморщились, некоторые были всего десятидневной давности. У каждой в левом углу была фотография пропавшего ребенка, под ней краткая биография. И все объединял один вопрос: «Вы меня не видели?»

Нет, к сожалению, не видел. На протяжении многих лет, думаю, я получал сотни подобных посланий по почте и всегда внимательно вглядывался в эти лица прежде, чем выбросить в мусорное ведро, но за все годы я ни разу не встретил знакомое лицо. Получая их примерно раз в неделю, забывать не составляло труда, но сейчас, перебирая их руками в туго натянутых резиновых перчатках, я ощущал, как мои ладони покрываются потом, это было невыносимо.