Салимов удел

Он посмотрел на дом.

— Ты уверен…

— Само собой. И ты тоже. Ты что, не чувствуешь, какая он дрянь? И этот дом тебя не пугает одним только видом?

— Да, — просто призналась девушка, сдаваясь. Логика мальчика была логикой нервных окончаний, и, в отличие от логики Бена Мирса, сопротивляться ей было невозможно. — Как будем действовать? — спросила она, машинально отдавая Марку лидерство в затее.

— Просто поднимемся к дому и влезем, — сказал он. — Найдем его, забьем в сердце кол — мой кол — и снова выйдем. Он, вероятно, в подвале. Ты взяла фонарик?

— Нет.

— Черт, и я не взял. — Он бесцельно поворошил листья обутой в кроссовку ногой. — Крест, небось, тоже не принесла?

— А вот и принесла, — сказала Сьюзан. Она вытащила из-за пазухи и показала Марку цепочку. Он кивнул, а потом продемонстрировал свою, под рубахой.

— Надеюсь, я сумею вернуться раньше предков, — угрюмо сказал он. — Я свистнул это у мамы, из коробки с украшениями. Если она это обнаружит, мне небо с овчинку покажется. — Мальчик огляделся. Пока они разговаривали, тени вытягивались. Они со Сьюзан испытали внезапный порыв откладывать, откладывать…

— Когда найдем его, не смотри ему в глаза, — велел Марк. — Он не может вылезти из гроба, пока не стемнеет, но завлечь взглядом все равно может. Знаешь наизусть что-нибудь церковное?

Они двинулись сквозь кусты, отделявшие лес от нестриженного газона дома Марстена.

— Ну, «Отче наш»…

— Отлично. Это я тоже знаю. Будем читать хором, пока я буду вгонять кол.

Он увидел полное отвращения, никнущее лицо девушки, взял ее руку и сжал. Хладнокровие Марка приводило в замешательство.

— Послушай, мы должны. Чтоб мне провалиться, за прошлую ночь он прибрал к рукам полгорода. Если еще подождать, весь город пропал. Теперь дело пойдет быстро.

— За прошлую ночь?

— Мне приснилось, — сказал Марк по-прежнему спокойно, но глаза потемнели. — Мне приснилось: они подходили к домам и звонили по телефону, и умоляли, чтобы их впустили. Некоторые понимали — где-то в глубине души — но все равно впускали их. Ведь это легче, чем думать, что такое может твориться на самом деле.

— Это просто сон, — тревожно отозвалась Сьюзан.

— Спорим, сегодня куча народу лежит в постели, задернув занавески и закрыв ставни, и гадает — может, у них грипп или простуда. Во всем теле у них слабость, а в голове все путается. И есть им не хочется, при мысли о еде их тошнит.

— Откуда ты все это знаешь?

— Читаю журналы про монстров, — ответил он, — и, когда удается, хожу в кино. Обычно приходится говорить маме, что иду смотреть диснеевские мультики. Правда, всему верить нельзя. Иногда напридумывают всякой дряни просто, чтоб история вышла покровавей.

Они уже были сбоку от дома. Сьюзан подумала: «Скажите пожалуйста, экая команда уверовавших! Старый учитель, наполовину свихнувшийся от книжек. Писатель, у которого детские кошмары стали навязчивой идеей. Мальчишка, который по фильмам и грошовым страшным книжкам изучил сверх программы курс вампироведения. А я? Я действительно верю в это? Неужели паранойя заразна?»

Она верила.

Как и сказал Марк, рядом с домом охота смеяться пропадала. Все мыслительные процессы и сам разговор затмил более глубинный голос, пронзительно вопивший: «опасность! опасность!» — но не словами. Сердце у Сьюзан заколотилось, дыхание стало частым, но кожа похолодела из-за сосудосуживающего действия адреналина, который во время стресса удерживает кровь в глубоких колодцах тела. Почки закрылись наглухо и отяжелели. Глаза словно бы приобрели сверхъестественную зоркость, вбирая каждую щепочку, каждую чешуйку краски на боковой стене дома. Но не внешние стимулы стали причиной запуска всех этих механизмов: тут не было ни вооруженных людей, ни огромных рычащих псов, ни запаха гари. После долгой спячки очнулся страж, спрятанный куда глубже, чем пять чувств Сьюзан. И отмахнуться от него было невозможно.

Она заглянула в щель между ставнями на первом этаже.

— Батюшки, да тут ничего не сделано, — сказала она чуть ли не сердито. — Настоящая помойка.

— Дай посмотрю. Подними-ка меня.

Сьюзан переплела пальцы, чтобы Марк мог заглянуть сквозь сломанные доски в разрушающуюся гостиную дома Марстена. Мальчик увидел заброшенную коробку гостиной с толстой патиной пыли на полу (во многих местах пересеченном следами ног), лохмотьями свисающие обои, два или три старых складных кресла, исцарапанный стол. В углах с потолка свисали фестоны паутины. Не успела Сьюзан возразить, как Марк застучал тупым концом кола по удерживавшим ставень крючку с петлей. Обе ржавых части запора упали на землю, а ставни со скрипом разошлись на пару дюймов.