— Джимми, это напомнило мне то, что ты говорил про мальчика Гликов.
— Мистер Бэрк, то был конфиденциальный разговор, — мягко ответил Коди. — Если родичи Дэнни Глика дознаются, что вы сказали, они могут подать на меня в суд.
— Но выиграют ли они дело?
— Вероятно, нет, — со вздохом сказал Джимми.
— Чего это насчет мальчишки Гликов? — хмурясь, спросил Паркинс.
— Ничего, — ответил Джимми. — Совершенно из другой оперы. — Он приложил к груди Майка стетоскоп, что-то пробурчал, отвернул веко и посветил в открывшийся остекленелый шарик.
Бен заметил, что зрачок сузился, и вполне явственно сказал: «Господи!»
— Интересный рефлекс, верно? — сказал Джимми. Он отпустил веко, которое с нелепой медлительностью вернулось на место, словно труп им подмигнул. — Дэвид Прайн из «Джона Хопкинса» сообщает, что у некоторых трупов реакция зрачка на свет сохраняется до девяти часов.
— Ученым стал, ишь ты, — сердито сказал Мэтт. — А за сочинения я ему ставил тройки, да и те с натяжкой.
— Просто вам не нравится читать о вскрытиях, старый вы склочник, — откликнулся Джимми и достал небольшой молоточек. «Отлично, — подумал Бен.
— Он помнит, как держаться у постели больного даже, когда пациент, по выражению Паркинса Джиллеспи, мертвяк.» В нем снова поднялся мрачный смешок.
— Помер? — спросил Паркинс, стряхивая пепел с сигареты в пустую вазу. Мэтт поморщился.
— Помер, помер, — ответил Джимми. Он встал, отвернул простыню к ногам Райерсона и постукал по правому колену. Никакого эффекта. На подошвах Майка (возле пятки и у носка) Бен заметил желтые кольца мозолей и немедленно вспомнил поэму Уоллеса об умершей женщине: «Пусть „кажется“ придет конец,» — неверно процитировал он. — «На трон взошел пломбирный император.»
Мэтт остро взглянул на него и на мгновение словно бы утратил контроль над собой.
— Это что? — спросил Паркинс.
— Стихи, — ответил Мэтт. — Из поэмы о смерти.
— По мне, так больше смахивает на «Человека в хорошем настроении», — заметил Паркинс и опять стряхнул пепел в вазу.
— Нас представили друг другу? — спросил Джимми, глядя на Бена снизу вверх.
— Да, только очень вскользь, — ответил Мэтт. — Знакомьтесь: Коди, местный знахарь — Бен Мирс, газетной нивы пахарь. И наоборот.
— В таких штуках он дока, — заметил Джимми. — На этом все свои денежки и заработал.
Они с Беном обменялись рукопожатием над телом.
— Мистер Мирс, помогите мне его перевернуть.
Бен с легкой брезгливостью помог Джимми перевернуть тело на живот. Оно еще не утратило гибкости и не окоченело, хотя уже остыло. Джимми пристально осмотрел спину, потом стянул с ягодиц трусы.
— А это зачем? — спросил Паркинс.
— Пытаюсь по цианозу кожи установить время смерти, — ответил Джимми.
— А Брент Норберт никогда не возражал против небольшой дружеской помощи.
— Норберту собственный зад с фонарем не сыскать, — отозвался Паркинс, выбрасывая окурок в открытое окно. — Мэтт, это окошко у тебя осталось без ставня. Я его видел на газоне, когда заезжал во двор.
— Ах, вот как? — сказал Мэтт, тщательно контролируя свой тон.
— Угу.
Достав из сумки градусник, Коди сунул его Райерсону в задний проход и выложил на простыню часы, заблестевшие в ярком солнечном свете. Они показывали четверть седьмого.
— Я пошел вниз, — сказал Мэтт, слегка задохнувшись.
— Можете идти все, — сказал Джимми. — А я немного задержусь. Кофе не сварите, мистер Бэрк?
— Разумеется.
Все вышли. Бросив в комнату последний взгляд, Бен затворил дверь, которая скрыла от глаз сцену, навсегда врезавшуюся в память подобно гравюре: светлая, залитая солнцем спальня, отвернутая чистая простыня, золотые наручные часы, отбрасывающие на обои яркие зайчики, и сам Коди с пламенеющей копной рыжих волос.
Брентон Норберт, помощник медицинского эксперта, прибыл на старом сером додже как раз, когда Мэтт варил кофе. Его сопровождал еще один мужчина, который нес большой фотоаппарат.
— Куда? — спросил Норберт.
Джиллеспи ткнул большим пальцем в сторону лестницы.
— Там, наверху, Джим Коди.
— Изрядно, — сказал Норберт. — Парень, наверное, уже весь на нервах.
Они с фотографом отправились наверх.
Паркинс Джиллеспи влил себе в кофе столько сливок, что пошло через край на блюдце, сунул в кофе большой палец — проверить, что вышло, вытер палец о штаны и, прикуривая очередную сигарету, сказал: