Восстание потребителей

Разумеется, не все газеты будут так охотно заключать с Комаровским коммерческие договора. Но Алик научится хитрить и изворачиваться: тем, кто платит, он будет продавать свою потребительскую информацию. Тем, кто платить не хочет, он будет отдавать потребительскую информацию даром, но с обязательным условием, чтобы написано было на страницах средства массовой информации, что сведения о тех или иных продуктах поступили от Конфедерации обществ потребителей, каковая несет ответственность за достоверность изложенных фактов. Кроме всего прочего, это будет удобно газетам еще и в том смысле, что убережет их от возможных судов с производителями и продавцами. Недовольных публикацией производителей газеты будут перенаправлять в КонфОП, а с КонфОПом мало кто захочет судиться после оглушительной их победы над компанией «Люкс».

Так или иначе, через несколько лет Комаровскому удастся наладить пиар-стратегию потребительского движения в России. Потребитель, приученный потреблять что дают, научится постепенно разбираться и выбирать — все, кроме власти, что тоже не беда. Алистер Макджордж, важная шишка в международном потребительском движении, любит повторять: чтобы научиться выбирать президента, надо сначала научиться выбирать холодильник.

Гуляя по аллейкам в Раздорах, Саша и Алик даже представить не могли, насколько жизнь в ближайшее время изменится, причем во многом их стараниями. И про жен, которые обогнали их шагов на двадцать, болтая о чем-то девичьем, Саша и Алик тоже предположить не могли, какую роль эти женщины сыграют в становлении консюмеризма в России. Во всяком случае, одна из них — жена Аузана Ирина Виноградова.

Фройляйн из России

В 1989 году Ирина Виноградова работала в Институте экономики Академии наук у академика Абалкина и получала приличную по тем временам, хоть и безжалостно поедаемую инфляцией зарплату в пятьсот рублей в месяц. Ирину ждала блестящая научная карьера, однако каких только глупостей не сделает женщина ради любви, и Ира сделала глупость. Стоило только профессору Аузану предложить ей руку, сердце и работу в КонфОП, Ирина немедленно согласилась на то, другое и третье. Академик Абалкин рвал ее заявление об уходе и топал ногами, но на Иру это не произвело впечатления. Жить она стала в фанерной мужниной дачке в Раздорах, а работать — в крохотном конфоповском кабинетике, где в дверь то и дело бесцеремонно вваливались обиженные потребители, а по столу бесцеремонно шастали мыши.

Занималась Ирина исследованием потребительского рынка. Важным этапом ее работы в 91-м должен был стать доклад на потребительской конференции в Германии, к которому Ира готовилась так усердно, что почти перестала есть. Впрочем, есть было особо и нечего. Накануне отъезда свекровь смогла предложить снохе только черный хлеб с подсолнечным маслом, да и того Ира не сумела впихнуть в себя из-за усталости и волнения.

В берлинском аэропорту (не Шонефельде, а самом что ни на есть западном Тегеле) Иру встречал представитель «Штифтунг Варентест» — огромного института, исследующего товары и услуги на деньги немецкого федерального правительства. Пока ехали в гостиницу и из гостиницы в «Штифтунг», Ире было рассказано, что директор института Роланд Хюттенраух — чуть ли не барон и уж точно сибарит и коллекционер русских лаковых шкатулок. Кроме лаковых шкатулок все сведения про директора были пугающими, с точки зрения молодого российского специалиста по потребительскому рынку, так что, знакомясь с Хюттенраухом, Ира чуть не упала в обморок — то ли от волнения, то ли от голода, то ли от мысли, что не надо было все же надевать короткую юбку и заплетать волосы в совершенно девчачьи косички.

«Знаете что? — сказал Хюттенраух, развалившись в кресле, в то время как Ира присела на краешек кресла напротив. — Знаете что? — Интонация у него была такая, как будто он говорил „знаешь что, дочка?“. — Я полагаю, неплохо было бы создать в России потребительский журнал. Это ведь важно. Надо бы мне приехать и посмотреть на месте, как вы думаете?»

«Приезжайте, — только и смогла выдавить из себя Ира. — А я вам организую поездку в Федоскино, вы же собираете русские лаковые шкатулки?»

Этакого на грани обморока традиционного русского гостеприимства со стороны пигалицы с голыми коленками и девчачьими косичками барон совсем уж не выдержал и кликнул секретаршу. Барон велел секретарше немедленно, немедленно переселить эту фройляйн в приличный пятизвездочный отель, немедленно заказать им обоим на вечер билеты в оперу («У вас ведь найдется вечернее платье?»), немедленно на после оперы заказать столик в хорошем ресторане, но, несмотря на ресторан, уже и сейчас покормить, потому что невозможно же смотреть, честное слово, на этот железодефицит ходячий.