Восстание потребителей

Во-вторых, следовало спасти КонфОП, его финансовую и юридическую службы, ибо никогда не бывает так нужна людям финансовая аналитика и юридическая помощь, как нужна она во время кризиса.

В-третьих, следовало попытаться вытащить из банков те деньги вкладчиков, которые не были вложены в ГКО. Потому что врут ведь банкиры, что сгорело все. Все сгореть не могло. Прячут же что-то, чтобы переложить свои убытки на плечи вкладчиков.

В-четвертых, следовало объявить дефолт незаконным и подать на государство в суд за дефолт, а сгоревшие ГКО записать государству в долг. Потому что это сейчас у государства нет денег, но когда-нибудь ведь появятся.

В-пятых, следовало потребовать от государства, чтобы оно ввело для потребителей в финансовой сфере дополнительные инструменты надежности.

Это был неплохой план. Это было самое тяжелое, но самое азартное для КонфОП время.

Во-первых, Аузан обратился к голландским и британским союзам потребителей, и те проспонсировали на первое время издание «Спроса». Кроме союзов потребителей за финансирование журнала взялся еще и Джордж Сорос, которому по окончании кризиса деньги пытались отдать, но фонд Сороса от возвращения денег отказался, поскольку не было у них такого в бухгалтерской практике, чтобы деньги возвращались.

Во-вторых, юридическая служба КонфОП работала с такой интенсивностью, с какой не работала никогда прежде. Стояли огромные очереди. Людям помогали оформлять иски, и исков было такое множество, что не считаться с ними значило бы для государства привести дело к русскому бунту, бессмысленному и беспощадному. Суды удовлетворяли иски вкладчиков и накладывали аресты на имущество банков.

В-третьих, удавалось иногда найти это самое банковское имущество и расставить ловушки на спрятанные банками деньги вкладчиков, которые прятались, конечно, но все же двигались.

Благодаря своим связям в банковской сфере Трухачев узнавал то и дело, где, как и благодаря каким хитростям прячут банкиры деньги, объявленные сгоревшими. А тогда уж пускали в ход тяжелую артиллерию в лице Аузана. И, например, Аузан приходил на прием к министру юстиции Павлу Крашенинникову и говорил о проблеме исполнения судебных решений. А министр наливал коньячку и спрашивал доверительно: «Что же вы думаете, Александр Александрович, главный судебный пристав берет взятки?»

Аузан пожимал плечами, отказывался этак вот в кабинете министра формулировать уголовные обвинения, но говорил: «Про судебного пристава я не знаю, но, кажется, он единственный человек, который не знает, что банк „МЕНАТЕП“ прячет свои деньги в Доверительном инвестиционном банке».

Крашенинников вызывал главного судебного пристава, посылал арестовать счета Доверительного инвестиционного банка, и пристав бледнел от этого приказания, ибо если КонфОП не боялся почему-то арестовать двадцать миллионов долларов могущественнейшего по тем временам Михаила Ходорковского, то судебный пристав боялся.

Выиграв очередной иск, адвокаты КонфОП старались не отнести исполнительный лист к судебному приставу, а выяснить, где провинившийся банк прячет деньги, и отнести исполнительный лист туда, приложив к исполнительному листу инкассовое поручение. Инкассовое поручение, то есть платежка наоборот, имело приоритет по отношению ко всем другим поручениям. Таким образом деньги «СБС-Агро», например, ловили то ли в томском филиале этого банка, то ли на бирже, куда деньги поступали на несколько минут, чтобы быть конвертированными. Но до конвертации дело не доходило.

Так или иначе, только юристами КонфОП в год кризиса были найдены и переданы вкладчикам примерно два миллиона долларов. И еще на десятки миллионов конфоповцы помогли людям составить иски и разослать инкассы самостоятельно. В 1998 году, когда двухсотметровый коттедж на новом Рижском шоссе стоил двадцать пять тысяч долларов, десятки миллионов — это была огромная сумма.

Да и бизнесом неплохим для КонфОП оказалось это финансовое консультирование. За составление каждого иска юристы КонфОП брали по сто долларов, полагая справедливым взять сто долларов с человека, спасающего десятки тысяч. Постепенно финансовые дела самой КонфОП поправились, и, кроме того, наработался у КонфОП огромный авторитет и политический вес — ненадолго КонфОП стала представителем миллионов обманутых людей, которые требовали у банков и государства возврата денег.