Он видел, что внизу горели огни: двойной ряд уличных фонарей в Плизантвиле, желтые круги, вероятно, от натриевых ламп на дорожках университете Разрушителей, как назвала Сюзанна эту часть Девар-тои… и лучи фонариков, вроде бы беспорядочно перемещающие в темноте.
«Нет, – подумал Джейк, – это лучи не фонариков, а прожекторов охранной системы. Как в фильме о тюрьме».
– Давайте вернемся в пещеру, – предложил он. – Раз смотреть больше не на что, мне бы не хотелось оставаться в темноте.
Роланд согласился. Цепочкой по одному они спустились к входу в пещеру. Эдди нес Сюзанну, Джейк шагал за ним, с Ышем у ног. Мальчик ожидал, что другая дикая собака подхватит крик первой, но в пустыне царила тишина.
– Они деревянные, – Джейк, скрестив ноги, сидел под одним из газовых фонарей, радуясь тому, что белый свет падает на лицо.
– Деревянные, – согласился с ним Эдди.
Сюзанна на мгновение запнулась, понимая, что вопрос, должно быть, действительно важный, и вновь осмысливая увиденное. Потом кивнула.
– Деревянные. Я в этом практически уверена. Тот, что они называют Дамли-Хауз, точно деревянный. Чтобы дом в стиле королевы Анны построили из камня или кирпича, а потом придали ему вид деревянного? В этом нет никакого смысла.
– Если кому-то хочется обмануть незваных гостей, решивших его сжечь, смысл есть, – возразил Роланд. – Очень даже есть.
Сюзанна вновь задумалась. Роланд, разумеется, прав, но…
– Я все равно утверждаю, что он деревянный. Роланд кивнул.
– Я тоже.
Еще раньше он взял большую зеленую бутылку с надписью на этикетке «ПЕРЬЕ». Теперь открыл ее и убедился, что «Перье» – вода. Разлил ее в пять чашек и поставил их перед Джейком, Сюзанной, Эдди, Ышем и собой.
– Ты признаешь меня дином? – спросил он Эдди.
– Да, Роланд, ты знаешь, что признаю.
– Ты разделишь со мной кхеф и выпьешь эту воду?
– Да, если ты хочешь, – чуть раньше Эдди улыбался, но тут стал серьезным. Чувство вернулось, и очень сильное. Ка-шуме, печальное слово, которого он еще не знал.
– Пей, вассал.
Эдди, конечно, не понравилось, что его назвали вассалом, но воду он выпил. Роланд опустился перед ним на колени и коротко, сухо поцеловал в губы.
– Я люблю тебя, Эдди, – а за стенами пещеры, на пустынных просторах Тандерклепа, поднялся ветер, неся тучи отравленной пыли.
– Почему… я тоже люблю тебя, – вырвалось у Эдди. – Что не так? И не говори мне, что все нормально, я же чувствую, что-то не так.
– Все нормально, – с улыбкой ответил Роланд, но Джейк никогда не слышал в голосе стрелка такой грусти. Его это ужаснуло. – Это ка-шуме, и оно приходит к каждому ка тету, который когда-либо существовал… но сейчас, пока мы – единое целое, мы разделяем нашу воду. Мы разделяет наш кхеф. И это радостно и приятно.
Он повернулся к Сюзанне.
– Ты признаешь меня дином?
– Да, Роланд, я признаю тебя дином, – Сюзанна сильно побледнела, но, возможно, причина крылась в белом свете газовых фонарей.
– Ты разделишь со мной кхеф и выпьешь эту воду?
– С удовольствием, – ответила она и подняла с земли пластиковую чашку.
– Пей, женщина-вассал.
Она выпила, не сводя серьезных карих глаз с его. Подумала о голосах, которые слышала, вновь перенесясь в тюрьму Оксфорда: этот мертв, тот мертв: о, Дискордия, и тени становились все чернее.
Роланд поцеловал ее в губы.
– Я люблю тебя, Сюзанна.
– Я тоже люблю тебя. Стрелок повернулся к Джейку.
– Ты признаешь меня дином?
– Да, – насчет бледности мальчика двух мнений быть не могло. Даже губы у него посерели. – Ка-шуме означает смерть, не так ли? Кто из нас должен умереть?
– Я не знаю, – ответил Роланд. – Тень смерти, возможно, еще лежит на нас, но колесо по-прежнему вертится. Ты не чувствовал ка-шуме, когда входил с Каллагэном к этим вампирам?
– Чувствовал.
– Ка-шуме для обоих?
– Да.
– Однако, ты здесь. Наш ка-тет очень сильный, и пережил много опасностей. Он может пережить и эту.
– Но я чувствую…
– Да, – голос звучал ласково, на взгляд был ужасен. В нем стояла не просто печаль, говорящая о том, что чему быть, того не миновать, сквозь нее проступала Башня, Темная Башня проступала сквозь нее, и именно там он уже был, сердцем и душой, ка и кхефом. – Да, я тоже это чувствую. Мы все чувствуем. Вот почему мы разделяем воду, которая суть дружба, между собой. Ты разделишь со мной кхеф. Разделишь эту воду?
– Да.
– Пей, вассал.
Джейк выпил. А потом, прежде чем Роланд успел поцеловать его, выронил чашку и обвил руками шею стрелка и истово прошептал на ухо: «Я люблю тебя, Роланд».