331  

«Пора идти».

Человек в черном уходил в пустыню, и стрелок последовал за ним.

19 июня 1970 г . – 7 апреля 2004 г .

Я говорю Богу, спасибо.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Роберт Браунинг

Чайлд Роланд к Темной башне пришел

  • I.
  • Калека древний и седой – он лгал,
  • И глаз его наполнен злобой был,
  • Когда он, объясняя путь, следил,
  • Как я покорно лжи его внимал —
  • Беззубый рот, кривившись, выдавал,
  • Что в мыслях он меня похоронил.
  • II.
  • Зачем его оставить здесь могли,
  • Чтоб посохом не сбивать с дороги тех,
  • Дошедших до него? Быть может, смех
  • Он сдерживал – и трещины земли
  • Им были эпитафией в пыли,
  • Когда он посылал на смерть их всех.
  • III.
  • Его слова – мне дальше не пройти,
  • Мне надо повернуть на этот тракт,
  • Что уведет от Темной Башни в мрак…
  • Я понял: предо мной – конец пути,
  • И рядом цель, что я мечтал найти…
  • Но смысл за годы обратился в прах,
  • IV.
  • Как будто мое странствие во мгле,
  • Мой поиск, длившийся так много лет,
  • Сознанья тихо загасили свет -
  • Так тает след дыханья на стекле.
  • Лишь сердце бьется яростно во мне —
  • И резонанс в ушах звенит в ответ -
  • V.
  • Моей души потухшей слабый стон…
  • Я – словно умирающий больной,
  • Почти что труп, но все еще живой,
  • Когда уже ушли друзья, и он
  • Один, и ум туманом окружен —
  • И слушает беседу за стеной.
  • VI.
  • «А есть ли рядом кладбище?»
  • «А где Мы проведем обряд?» «А сможем мы —
  • Как хорошо, что снег сошел с зимы!
  • – Все приготовить, например, к среде?»
  • – Так говорят о всякой ерунде -
  • И в ярости он рвется к ним из тьмы.
  • VII.
  • Я долго странствовал. Я видел кровь,
  • Пророчества, мечты, что не сбылись. Друзья мои в
  • Отряде, что клялись
  • Дойти до Башни – вновь, и вновь, и вновь
  • Я видел их тела, и вся любовь
  • Друг к другу не могла спасти… И ввысь
  • VIII.
  • Глаза бездумно смотрят. Это мой Удел?
  • И я свернул, не слыша слов,
  • От в воздухе звенящих голосов,
  • От зла калеки на дороге той —
  • В кошмар, его указанный рукой —
  • К закату из моих ужасных снов.
  • IХ.
  • Я обернулся шага через два —
  • В последний раз увидеть путь назад —
  • Но ни дороги, ни калеки – в ряд
  • Стоит за мной засохшая трава,
  • Что шелестит в безветрие едва,
  • И не на чем остановить свой взгляд.
  • X.
  • Итак, опять вперед! Я никогда
  • Природы безнадежней не встречал —
  • Всю пустошь молочай заполонял,
  • Корявый, грязный куколь без стыда,
  • Крадучись, тихо пробрался сюда
  • И почву плодородную украл.
  • XI.
  • Нужда, гримасы, ужаса печать —
  • Удел этой страны. «Ну что ж, смотри -
  • Или закрой глаза!» – слова земли,
  • Что под ноги ложится умирать.
  • Здесь некому и нечего терять —
  • Лишь Страшный Суд проказу исцелит.
  • ХII.
  • Обугленный чертополох ко мне
  • Тянул свои останки; рядом с ним,
  • Без листьев, с стеблем жалобным одним,
  • Дрожала полевица. По весне,
  • Пожарища мрачней, в предсмертном сне
  • Встречала пустошь солнца едкий дым.
  • XIII.
  • Как вылезшие волосы редки,
  • Травинки тонкие пронзают грязь —
  • Запекшуюся кровь; не шевелясь,
  • Стоит слепая лошадь. Чьи клыки
  • На шкуре след прожгли? Кто васильки
  • Гниющие вплел в гриву, веселясь?
  • XIV.
  • Живая ли? Она давно мертва,
  • Застыла плоть, и прахом стал скелет.
  • Она не может жить – и все же нет!
  • Вросла в копыта сорная трава,
  • Глаза истлели – но она жива!
  • На ней проклятье – миллиарды лет.
  • XV.
  • И взор тогда я к сердцу обратил.
  • Как перед битвой ищущий вина,
  • Сознанье я освобождал от сна —
  • Былых времен глоток придаст мне сил,
  • Один глоток, вот все, что я просил —
  • Чтоб разошлась видений пелена.
  • XVI.
  • О, нет! Из топких памяти глубин
  • Мне тихо Катберт улыбнулся вдруг.
  • Мой самый верный, мой надежный друг!
  • Твой смех всегда со мной. Но ряд картин
  • Позорных лик затмил… Я вновь один —
  • И снова замирает сердца стук.
  • ХVII.
  • И Джайлс пришел ко мне. Он, как свеча,
  • Горел прозрачным пламенем. Он честь
  • Всего превыше ставил. Но не счесть
  • Предателей – и руки палача
  • Нашли пергамент, а друзья, крича,
  • Свершили сами горестную месть.
  • XVIII.
  • Уж лучше настоящее мое,
  • Ад, испускающий зеленый гной,
  • Чем то, что стынет в мраке за спиной…
  • Ни звука. Может, извернет свое
  • Нутро старуха-ночь – и все зверье,
  • Визжа и воя, бросится за мной?
  • ХIХ.
  • Внезапно незаметная река
  • Подкралась, заарканила мой путь.
  • Движенья нет. Коричневая муть
  • И пена покрывают берега.
  • Наверно, дьявол моет здесь рога,
  • На миг остановившись отдохнуть.
  • XX.
  • Малютка ядовитая! Ольхи
  • Стволы скривились, серы и мертвы.
  • Самоубийцы-ивы, без листвы,
  • Отчаялись замаливать грехи,
  • Их корни безнадежны и сухи —
  • Распороты здесь мирозданья швы.
  • XXI.
  • О, все святые, как боялся я,
  • Переходя речушку смерти вброд,
  • На мертвеца наткнуться в пепле вод,
  • Иль, опираясь на древко копья,
  • С ним в омут провалиться! Да, моя
  • Душа дрожала, исторгая пот!
  • ХХII.
  • Я рад был переправу завершить -
  • В надежде, что увижу лучший край.
  • Увы! На этом месте чей-то рай
  • Пал под косой войны. Остались жить
  • Лишь жабы в ядовитых лужах, сныть
  • И в клетках – тени злых кошачьих стай.
  • ХХIII.
  • Да, то была арена битвы битв.
  • Но что свело их здесь на страшный бой?
  • И нет следов – ни мертвый, ни живой
  • Не вышел из него. Ни плач молитв,
  • Ни шелест времени незримых бритв
  • Не нарушали здешний злой покой.
  • XXIV.
  • И кто все механизмы обратил,
  • Что в пыль затоптаны, на боль и ад?
  • Кто направлял их, чей безумный взгляд
  • Тела и души резать дал им сил?
  • Кто их почистил, смазал, наточил —
  • И бросил испускать кровавый смрад?
  • XXV.
  • Я медленно, но верно шел вперед.
  • Болота, камни, голая земля
  • Безмолвная. Забытые, стоят
  • Иссохшие деревья. Мой приход
  • Не потревожит их. Лишь небосвод
  • Мне бросит вслед свой равнодушный взгляд.
  • XXVI.
  • Здесь – краски скрыты пятнами, и мох,
  • Заплесневелый, ржавый, вековой,
  • Разбитый, издыхающий, гнилой
  • Клочками расстилается у ног.
  • Там – дуб боролся за прощальный вздох,
  • Но смерти проиграл неравный бой.
  • XXVII.
  • И нет конца пути! Тускнеет свет,
  • Ложится в грязный сумрак тишина.
  • В сознании восстала ото сна
  • Тень прошлого. Найду ль я в ней ответ?
  • Она, быть может, лучший даст совет —
  • И сдастся мне проклятая страна.
  • ХХVIII.
  • И, посмотрев вокруг, я осознал,
  • Что как-то вырос. Горный жуткий кряж
  • Схватил меня в кольцо. Опять мираж?
  • Закат померк на склонах серых скал,
  • Исчезла пустошь. Это ль я искал?
  • В тупик завел калека, темный страж.
  • ХХIХ.
  • Не до конца я понял, что меня
  • Бесчестно провели. Кошмарный путь
  • Закончился. Ты можешь отдохнуть,
  • Шептали мне с небес осколки дня.
  • И я, себя и Господа кляня,
  • Не знал, о чем просить, куда свернуть.
  • XXX.
  • Но вдруг, как луч над морем, как маяк,
  • Сверкнула память. Я сошел с ума!
  • Я знаю, где я! Эти два холма,
  • Высокая гора… Дурак! Дурак!
  • Ведь прямо пред тобой – последний знак!
  • Слепец! Твои глаза застила тьма!
  • XXXI.
  • А в центре – Башня… Темный силуэт,
  • Слепые окна, грязный камень, прах… -
  • И мир весь держит на своих плечах,
  • В ней все, что было, будет – сонмы лет,
  • День завтрашний, погасший ночью свет.
  • И тут я понял, что такое страх.
  • XXXII.
  • Не видел? Темнота вокруг? Нет, день
  • Вчерашний снова здесь! Пылает твердь,
  • Холмы взирают сверху – круговерть
  • Багряных туч не дарит больше сень —
  • С их лиц суровых уползает тень.
  • Они мою хотят запомнить смерть.
  • ХХХIII.
  • Не слышал? Но заполнил воздух звук!
  • Зовет в ушах, как колокольный звон.
  • И тысячи забытых мной имен
  • Бросаются ко мне. Движенья рук
  • И глаз, и шепот: «Мы с тобою, друг!»
  • Нахлынули огнем со всех сторон.
  • XXXIV.
  • Они пришли сюда, на склон холмов,
  • Меня направить на последний шаг.
  • Я вижу их. Они – моя душа.
  • Ждет верный рог. Я к вызову готов.
  • И здесь, на перекрестье всех миров,
  • Я протрубил…

АВТОРСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

Иногда я думаю, что написал о книгах цикла «Темная Башня» больше чем о самой Темной Башне. Эти писания включают в себя растущий раз от разу синопсис (или «Краткое содержание») в начале пяти первых томов и послесловия (по большей части совершенно не нужные и, если смотреть на них по прошествии времени, раздражающие) в конце каждого. Майкл Уилен, великолепный художник, который иллюстрировал как первый том, так и этот, последний, показал себя и первоклассным литературным критиком, когда, после прочтения гранок «ТБ-7» высказался в том смысле, и с такой непривычной для слуха прямотой, что довольно таки легкомысленное послесловие, которым я снабдил эту книгу, вносит диссонанс и неуместно. Я прочитал послесловие еще раз и понял, что он прав.

  331  
×
×