100 великих россиян

О кончине князя летописец сообщает следующее. В 1015 г. пошли на Русь войной печенеги. Владимир, уже больной, послал против них своего любимого сына Бориса со своей дружиной, а сам разболелся еще сильнее и умер 15 июля в своем селе Берестове. Перед кончиной Владимир «каялся и оплакивал все то, что совершил в язычестве, не зная Бога» и молился такими словами: «Господи Боже мой, не познал я тебя, но помиловал ты меня и святым крещением просветил меня… Господи Боже мой, помилуй меня. Если хочешь меня казнить и мучить за грехи мои, казни сам, Господи, не предавай меня бесам!» «И так молясь, — пишет Иаков, — предал Владимир свою душу с миром ангелам Господним». Смерть его, по приказу Святополка, хотели утаить от народа: ночью слуги последнего разобрали помост между двумя клетями, завернули тело Владимира в ковер и опустили на землю. Затем, возложив его на сани, отвезли в Киев и поставили в церкви святой Богородицы. Народ, однако, прознал о смерти князя. «И сошлись люди без числа, — пишет летописец, — и плакали о нем: бояре, как о заступнике страны, бедные же, как о своем заступнике. И положили Владимира в мраморный гроб, и похоронили его с плачем».

АНДРЕЙ БОГОЛЮБСКИЙ

Князь Андрей Боголюбский — фигура очень символичная, стоящая на переломе двух эпох — Руси Киевской и России Московской. Главное значение его деятельности состоит в том, что при нем, и во многом благодаря ему, впервые оформились и ярко обозначились важнейшие самобытные черты северо-восточной окраины Руси: ее великорусского быта, ее духовной культуры и ее государственного устройства. Этот князь положил начало новой политике, новой организации власти и самому характеру владимирских и московских князей, этих знаменитых в наших летописях «северных самовластцев», трудами и потом которых была в конце концов собрана распавшаяся на уделы Русь. Таким образом, князь Андрей стоит как бы в самом начале очень важного в русской истории и во многом символичного процесса «перетекания» общегосударственного центра из южных пределов страны в северные. Наши источники, к сожалению, не отражают всех деталей этого любопытного явления, но причины его для нас понятны и легко объяснимы.

На протяжении четырех веков центром Руси был Киев. Вокруг этого города и прилегающих к нему земель вращалась вся русская история: здесь были самые крупные и многолюдные города, здесь находились владения наиболее могущественных князей, здесь сосредотачивалась главная часть населения и национальных богатств страны. Благодатный климат, плодородные земли, близость торговых путей — все, казалось, способствовало росту и процветанию этого города. Но, к несчастью, случилось обратное — именно эти обстоятельства оказались для него губительными. После того как единая Русь распалась на отдельные волости и была поделена между потомками Владимира Святого, жители Приднепровья не знали ни минуты покоя — усобные войны князей, отстаивавших и отбивавших друг у друга 'желанный киевский стол, ежегодные набеги половцев, постоянные грабежи и разорительные походы постепенно привели к развалу торговли, упадку благоденствия и оттоку населения. Речная полоса по среднему Днепру и его притокам в XII веке начинает постепенно пустеть.

Но в то время как Киевская Русь переживала медленный упадок и постепенное запустение, совершенно обратные процессы происходили в ее северовосточных пределах — за рекой Угрой, в междуречье Оки и Верхней Волги.

Эти земли, заселенные в древности славянами-вятичами и финским племенем меря, на протяжении нескольких веков считались на Руси чуть ли не синонимом дикости и глухости. И в самом деле, к северу от верхней Оки и Десны тянулись в то время дремучие непроходимые леса, известные в наших сказаниях под именем Брынских. Именно в них жил Соловей-разбойник и именно через них наш былинный герой Илья Муромец налаживал «дорогу прямоезжею», что в те времена считалось немалым подвигом. Князья не рисковали подражать удалому богатырю и объезжали «вятскую землю» стороной.

Добираясь, к примеру, из Мурома в Киев, они плыли до верховьев Волги, потом ехали посуху до Смоленска и спускались вниз по Днепру. Только Владимир Мономах, отважный воин и неутомимый ездок, на своем веку изъездивший всю русскую землю, осмелился однажды проехать из Киева в Ростов напрямик «сквозь вятичей», о чем не без гордости упомянул в своем Поучении.