Колдун и кристалл

– Увидели что-то интересное, сэй Джонас?

– Да. – Джонас сел. – Поедим. – Он отломил кусок хлеба, сунул в рот. Хлеб прилип к пересохшему языку, но Джонас продолжал его жевать.

– Хороший мальчик. – Мужчина в черном тоже сел, разлил вино, первым наполнив стакан Джонаса. – Теперь, мой друг, расскажите обо всем, что вы сделали после того, как прибыли эти мальчишки, обо всем, что вы знаете, и о всех ваших планах на будущее. Не упускайте ни единой мелочи.

– Сначала покажите мне вашу пайдзу.

– Разумеется. Какой вы, однако, недоверчивый.

Мужчина в черном сунул руку под сутану и вытащил металлическую пластинку. Серебро, догадался Джонас. Бросил ее на стол, и, подпрыгивая, она заскользила к тарелке Джонаса. На пластинке Джонас увидел то, что и ожидал: выгравированный огромный, таращившийся на него глаз.

– Удовлетворены?

Джонас кивнул.

– А теперь пододвиньте ее ко мне.

Джонас протянул руку, и впервые она напоминала его дрожащий голос. Он посмотрел на свои трясущиеся пальцы, положил руку на стол.

– Я… я не хочу.

Да. Он не хотел. Внезапно он осознал, что, коснись он пластинки, выгравированный серебряный глаз повернется… и посмотрит прямо на него.

Мужчина в черном захихикал и шевельнул пальцами. Серебряная пряжка, Джонас решил, что это скорее пряжка, чем пластинка, заскользила к нему и исчезла в рукаве сутаны.

– Абрадакадабрама! Оп-ля-ля! Финиш! – Мужчина в черном отпил вина. – Если мы покончили с этими утомительными формальностями…

– Осталась одна, – ответил Джонас. – Вы знаете мое имя. Я хотел бы знать ваше.

– Зовите меня Уолтер, – ответил человек в черном, и улыбка слетела с его губ. – Старый добрый Уолтер – это я. А теперь давайте поглядим, где мы и куда идем. Короче, будем держать совет.

14

Когда Катберт вернулся на «Полосу К», спустилась ночь. Роланд и Ален играли в карты. Бункер они как могли привели в порядок. Даже от надписей, спасибо скипидару, найденному в чулане при конюшне, остались только розовые разводы, а теперь друзья сражались в Casa Fuerte, или «Свежее пятно», как называли эту игру в Гилеаде. Так или иначе, игра эта представляла собой разновидность «Следи за мной», карточной игры, в которую рубились в салунах и у походных костров испокон веку.

Роланд бросил короткий взгляд на Берта, стараясь понять, в каком он прибыл настроении. Лицо Роланда, как обычно, оставалось бесстрастным, но душу его терзали боль и нерешительность. Ален пересказал ему разговор с Катбертом, и ужасные слова последнего поразили его, пусть и услышанные через вторые руки. А более всего не давала ему покоя последняя фраза Катберта, брошенная перед тем, как он вышел из бункера: «Твоя беззаботная любовь привела к тому, что ты лишился чувства ответственности». Так ли это? Вновь и вновь он убеждал себя, что нет, что путь, которым он вел их, трудный, но единственно верный. И крики Катберта – не более чем злой ветер, который подняли его расшатавшиеся нервы… и его ярость, обусловленная надругательством над их жилищем. Однако…

Скажи ему, что он прав насчет выжидания, да только причины, из которых он исходит, не те, а потому в целом он не прав. Такого быть не могло.

Или могло?

Катберт улыбался, и щеки его раскраснелись, словно весь обратный путь он промчался галопом. Выглядел он таким юным, красивым, энергичным. Более того, счастливым, тем самым Катбертом, которого Роланд знал в недалеком прошлом – долдонящим всякую чушь грачиному черепу, пока кто-нибудь не попросит его заткнуться.

Но Роланд не доверял тому, что видели его глаза. В улыбке чувствовалась фальшь, румянец могла вызвать злость – не быстрая скачка, искорки в глазах вспыхивали яростью, а не юмором. Мысли Роланда не отразились на его лице, но сердце упало. Он надеялся, что буря по прошествии времени утихнет, но этого не произошло. Роланд искоса глянул на Алена, и увидел, что Ален думает о том же.

Катберт, через три недели все закончится. Если бы только я мог сказать тебе об этом.

И тут же в его голове возникла другая мысль, потрясающая в своей простоте: А почему не можешь?

И Роланд понял, что ответа у него нет. Почему он держал все при себе, не советуясь с друзьями? С какой целью? Или он действительно ослеп? Воги, неужели ослеп?

– Привет, Берт, – первым заговорил он. – Ты хорошо про…

– Да, очень хорошо, отлично проехался, очень познавательная получилась прогулка. Выйди во двор. Я хочу тебе кое-что показать.