Колдун и кристалл

– Схватил! – воскликнул первый мальчишка. – Схватил! Нас ждет счастливая Жатва, а?

– Что это вы тут делаете? – раздался женский голос. – А ну кыш отсюда, воронье!

Мальчишки убежали, смеясь, и смех их действительно напоминал карканье ворон.

7

Катберт и Ален остановили лошадей у устья каньона Молнии. Ветер уносил от них «голос» червоточины, но от него все равно гудела голова, дребезжали зубы.

– Как же я ее ненавижу. – процедил Катберт. – Давай поторопимся.

– Да, – согласился с ним Ален.

Они спешились, неуклюжие в полушубках, привязали лошадей к кустам, что росли неподалеку. В обычной ситуации они обошлись бы без этого, но знали, что надсадный вой червоточины лошадям тоже не по нутру. Катберту даже послышалось, что червоточина разговаривает с ним, настойчиво предлагает пройти к ней. Настойчиво и убедительно.

Давай, Берт, отринь все эти глупости: жажду славы, гордость, боязнь смерти, одиночество, которое ты высмеиваешь, потому что, кроме смеха, другого оружия у тебя нет. И эта девушка, забудь про нее. Ты ее любишь, не так ли? Далее если не любишь, все равно хочешь ее. Грустно, конечно, но она любит твоего друга, а не тебя. А вот если ты придешь ко мне, все это сразу перестанет тебя волновать. Так иди. Чего ты ждешь?

– Чего я жду? – пробормотал Катберт. – Что?

– Я спрашиваю, чего мы ждем? Давай покончим с этим и поскорее уберемся отсюда.

Из седельных сум каждый достал по небольшому мешочку. В них они ссыпали порох из маленьких петард, которые два дня назад привез им Шими. Ален опустился на колени, вытащил нож и, вырывая под ветками канавку, задом пополз по тропе в каньон.

– Надо бы поглубже, – заметил Катберт. – Чтобы порох не вынуло ветром.

Ален бросил на него злобный взгляд:

– Может, выроешь ее сам? Чтобы точно знать, что глубина – как надо?

Это червоточина, подумал Катберт. Она действует и на него.

– Нет, Эл, – ответил он. – Для слепого недоумка у тебя получается даже очень хорошо. Продолжай.

Ален еще какое-то мгновение сверлил его тем же взглядом, потом заулыбался и вернулся к прерванному занятию.

– Ты умрешь молодым, Берт.

– Да, скорее всего. – Катберт тоже опустился на колени и последовал за Аденом, заполняя канавку порохом из мешка, стараясь не обращать внимания на назойливый «голос» червоточины. Нет, порох, пожалуй, не выдует, разве что ураганным ветром. А вот если пойдет дождь, ветки не защитят. Если пойдет дождь… Не думай об этом, приказал он себе. Это ка. Канавки по обе стороны тропы они засыпали порохом за десять минут но обоим казалось, что времени на это у них ушло гораздо больше. И лошади придерживались того же мнения. Они били копытами, на всю длину натянув поводья, прижав уши к голове, выкатив глаза. Катберт и Ален отвязали их, вскочили в седла. Катберту показалось, что его конь дрожит как лист на ветру.

Невдалеке солнечные лучи отражались от металла. Цистерны у Скалы Висельников. Их поставили предельно близко к выпирающей из земли глыбе песчаника, но солнце стояло в зените, и тени от скалы не хватало, чтобы накрыть все цистерны.

– Я просто не могу в это поверить, – покачал головой Ален. Они направлялись назад, к «Полосе К», огибая Скалу Висельников по широкой дуге, чтобы их не увидели. – Должно быть, они держат нас за слепых.

– Они держат нас за глупцов. – ответил Катберт, – хотя, полагаю, это одно и то же. – Теперь, когда каньон Молнии остался далеко позади, его так и распирало от облегчения. Неужели они собираются войти в каньон? Действительно войти, оказаться в нескольких ярдах от этой проклятой лужи? Он не мог в это поверить… и заставил себя напрочь забыть об этом, потому что иначе пришлось бы поверить.

– Новые всадники направляются к Скале Висельников. – Ален указал на леса за каньоном. – Ты их видишь?

На таком расстоянии всадники не превышали размером муравья, но Берт видел их хорошо.

– Меняют охрану, главное, чтобы они нас не увидели… как думаешь, смогут разглядеть?

– Оттуда? Вряд ли.

Мысленно Катберт с ним согласился.

– Они все попадут в каньон на день Жатвы, так? – спросил Ален. – Загнать туда малую часть – невелика польза.

– Да… я думаю, все они там окажутся.

– А Джонас и его дружки?

– И они тоже.

На них надвигалась полоса Плохой Травы. Ветер дул им в лицо, заставляя глаза слезиться, но Катберт не видел в этом ничего плохого. Наоборот. «Голос» червоточины, спасибо ветру, заметно ослабел. Еще немного, и он пропадет полностью. Именно этого и не хватало Катберту для полного счастья.