Колдун и кристалл

– Ну что, Блейн, пидор вонючий. Раз уж разговор у нас пошел о загадках, какая самая знаменитая загадка Востока? Многие курят, но не Фу Данчу! Знаешь, почему? Нет? Что ж ты у нас такой козел. А как насчет этой? Почему женщина назвала своего сына Семь-с-половиной? Потому что вытащила его имя из шляпы!

Он уже добрался до пульсирующего прямоугольника. Поднял револьвер Роланда, и салон для баронов наполнил грохот. Он всадил в дыру все шесть пуль, всякий раз взводя курок ладонью, как доказывал им Роланд, твердо зная, что все делает правильно, что так и надо… это и есть ка, черт побери, гребаная ка, только так ты и ставишь точку, если зовешься стрелком. Он – из племени Роланда, все так, его душа, возможно, обречена гореть в самом жарком костре ада, но, черт побери, он не согласился бы ни на что другое, даже если бы ему предложили взамен весь героин Азии.

– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! – выкрикнул Блейн детским голосом. От четкого произношения не осталось и следа. Он словно набил рот кашей.

– Я ВСЕГДА БУДУ ТЕБЯ НЕНАВИДЕТЬ"

– Тебя тревожит не смерть, так? – напирал Эдди. Лампочки в дыре начали меркнуть. Вновь оттуда вылетел язык синего пламени, но Эдди пришлось лишь откинуть голову, чтобы избежать его. Слабенький был язычок, дохлый. Еще чуть-чуть, и Блейн умрет, как умерли умерщвленные им млады и седые Лада – Ты не любишь проигрывать.

– НЕНАВИЖУ. В-Е-Е-Е-Ч-Ч-Ч…

Слово трансформировалось в гул, гул – в урчание. Стихло и оно.

Эдди оглянулся. Роланд был рядом, поддерживая Сюзанну под круглую попку, как ребенка. Она бедрами обхватила его талию. Джейк – по другую сторону стрелка, Ыш – у его ног.

Из дыры, которую прикрывала карта-схема, потянуло горелым, запах этот не казался им неприятным. Эдди подумал, что так пахнут листья, которые сжигали в Нью-Йорке каждый октябрь. Черная дыра теперь походила на глазницу в черепе. Все лампочки в ней потухли.

Твой гусь спекся, Блейн, подумал Эдди, и индейка изжарилась. Счастливый гребаный День поминовения.

5

Перестало скрипеть и под полом. Впереди что-то грохнуло, а потом все стихло и там. Роланд почувствовал, как его мягко потащило вперед, и уперся в стену свободной рукой, чтобы не потерять равновесия. Тело поняло, что происходит, раньше головы: двигатели Блейна сдохли. И теперь они просто скользили по рельсу. Но…

– Назад, – распорядился Роланд. К самой стене. Мы катимся по инерции. Если конечная точка маршрута близко, столкновения все равно не избежать.

Он повел их мимо остатков ледяной скульптуры Блейна в заднюю часть салона.

– И держитесь подальше от этой штуковины. – Роланд указал на музыкальный инструмент, некую помесь рояля и клавесина. Инструмент стоял на низкой платформе. – Он может сползти с нее. Господи, как бы я хотел посмотреть, где мы находимся. Ложитесь на пол. Прикройте руками головы.

Они подчинились. Роланд сделал то же самое. Лежал, уперевшись подбородком в роскошный синий ковер, закрыв глаза, думая о происшедшем.

– Извини меня, Эдди, – нарушил он тишину. – Вот как поворачивается колесо ка. Однажды мне пришлось просить о том же моего друга Катберта… и по той же причине. Ну почему я такой слепец? Высокомерный слепец!

– Извиняться тебе не за что. – Чувствовалось, что Эдди неловко.

– Есть. Я с пренебрежением воспринимал твои шутки. Но именно они спасли наши жизни. Извини меня. Я забыл лицо моего отца.

– Тебе не за что извиняться и ничьего лица ты не забывал, – возразил Эдди. – Против своей природы не попрешь, Роланд.

Стрелок обдумал последнюю фразу Эдди, и ему открылось нечто восхитительное и ужасное одновременно: а ведь такая мысль никогда не приходила ему в голову. Ни разу за всю его жизнь. В том, что он пленник ка… об этом он знал с раннего детства. Но вот насчет своей природы… своего естества…

– Спасибо, тебе, Эдди. Я думаю…

Прежде чем Роланд успел сказать, о чем он думал, Блейн Моно прибыл на свою последнюю стоянку. Всех бросило вперед по центральному проходу «баронского» салона. Ыш затявкал. Роланд плечом ударился о перегородку. Несмотря на толстую обивку, удар был так силен, что плечо сразу онемело. Люстру качнуло вперед и ударило о потолок. Их осыпало хрустальными осколками. Джейк откатился в сторону, вовремя освободив люстре место для приземления. Клавесин-рояль кинуло с возвышения. Он ударился о диван, перевернулся и застыл, издав долгий стон: б-р-р-р-а-н-н-н-г-г-г. Вагон перекосило вправо, и стрелок приготовился к прыжку, чтобы прикрыть своим телом Сюзанну и Джейка, если вагон перевернется. Но он вернулся в прежнее положение, пол покачался из стороны в сторону и остановился. Путешествие закончилось. Стрелок приподнялся. Плеча он еще не чувствовал, но рука действовала – добрый знак. Слева Джейк уже сел и стряхивал с брюк осколки хрусталя. Справа Сюзанна пыталась остановить кровь, текущую из пореза под левым глазом Эдди.