Колдун и кристалл

Он останавливается у двери в конце коридора, мнется, потом поднимает кулак и стучит. Эдди направляется к нему, не отпуская руки Сюзан… просто тащит ее за собой.

– Пошли, Джейк, – говорит Эдди. – Нет, я не хочу.

– Никого не волнует, что ты хочешь, а чего – нет, и ты это знаешь. Мы должны это увидеть. Если не в наших силах остановить его, мы хотя бы должны сделать то, ради чего попали сюда. А теперь иди!

С тяжелым сердцем, с скрутившимся в узел желудком, Джейк идет. Когда они приближаются к Роланду, какими огромными кажутся револьверы на его тощих бедрах, какое у него уже усталое лицо, даже в молодости, Джейку хочется плакать. А стрелок вновь стучит в дверь.

– Ее там нет, сладенький, – кричит ему Сюзанна. – Ее там нет или она не открывает дверь, но для тебя это одно и то же! Уходи! Оставь ее! Она этого не стоит! Пусть даже она твоя мать, она этого не стоит! Уходи!

Но Роланд не слышит и ее и не уходит. Когда Джейк, Эдди, Сюзанна и Ыш подходят вплотную, Роланд толкает дверь в комнату матери: она не заперта. Он открывает ее, за ней – сумрачная комната с затянутыми шелком стенами. На полу – ковер, похожий на персидский, какие нравятся матери Джейка… только этот ковер, Джейк знает, привезли из провинции Кашимин.

Ближе к дальней стене гостиной, у окна, которое дребезжит на северном ветру, Джейк видит кресло с низкой спинкой и знает, что именно в нем сидела она, когда Роланд проходил испытание; в нем сидела она, когда сын заметил на ее шее отметину от поцелуя.

Кресло сейчас пустует, но когда стрелок входит в комнату и поворачивает к двери, ведущей в спальню, Джейк замечает мыски туфель, черные – не красные, выглядывающие из-под портьеры рядом с дребезжащим окном.

– Роланд! – кричит он. – Роланд, за портьерой! Кто-то стоит за портьерой! Берегись!

Но Роланд не слышит.

– Мама? – зовет он, и даже голос его тот же, Джейк узнал бы его где угодно… но звучит он куда звонче, молодой голос. Его еще не посадили ветер, пыль и сигаретный дым. – Мама, это я, Роланд! Я хочу поговорить с тобой!

Нет ответа. Он проходит коротким коридором, что ведет в спальню. Джейк рвется на части. Ему хочется остаться в гостиной, подойти к портьере и рвануть ее, но он знает, что от него ждут другого. Даже если он попытается, толку не будет. Рука его пройдет сквозь материю, как рука призрака.

– Пошли, – говорит Эдди. – Нельзя от него отставать.

Они идут, сбившись в кучку, при других обстоятельствах это вызвало бы смех. Но не сейчас. Сейчас трое друзей жмутся друг к другу в поисках поддержки.

Роланд стоит, глядя на кровать у левой стены. Смотрит на нее, как загипнотизированный. Может, пытается представить себе Мартена в кровати своей матери; может, вспоминает Сюзан, с которой никогда не спал в настоящей кровати, не говоря уже о такой роскошной, с пологом. Джейк видит профиль стрелка в трехстворчатом зеркале, что стоит напротив кровати, в алькове. А перед этим тройным зеркалом мальчик видит маленький столик. Мальчик его узнает: почти такой же есть и в спальне его родителей – туалетный столик, за которым мать обычно наводит красоту.

По телу стрелка пробегает дрожь, он сбрасывает с себя груз тех мыслей, что одолевали его. Ноги его обуты в эти ужасные сапоги: такое ощущение, что он пересекал в них кровавый поток.

– Мама!

Шаг к кровати, и Роланд наклоняется, словно думает, что мать может прятаться под ней. Если она и прячется, то в другом месте: туфли, которые выглядывали из-под портьеры, – женские, и в конце короткого коридора, за дверью в спальню, сейчас стоит женщина. Джейк видит подол ее платья,

И он видит кое-что еще. Джейк лучше Сюзанны с Эдди понимает сложные взаимоотношения Роланда с матерью и отцом, потому что родители Джейка очень похожи на родителей Роланда: Элмер Чеймберз – стрелок в своей телевещательной компании, у Меган Чеймберз – длинная череда любовников, Джейку ничего такого не говорили, но он знает, непонятно как; он разделяет кхеф с матерью и отцом, и он знает то, что знает,

Знает он кое-что и о Роланде: тот видел свою мать в колдовском кристалле. Именно Габриэль Дискейн, только что вернувшаяся с покаяния в Дебарри, после банкета должна во всем повиниться мужу и испросить прощения, чтобы вновь оказаться в его постели, а затем, когда Стивен задремлет, расслабившись от любовных утех, вонзить нож ему в грудь… или чуть оцарапать руку, даже не разбудив его. С таким ножом результат будет один.